Юрий Кувалдин "Одномерный Солженицын" эссе


Юрий Кувалдин "Одномерный Солженицын" эссе

 

Юрий Кувалдин родился 19 ноября 1946 года прямо в литературу в «Славянском базаре» рядом с первопечатником Иваном Федоровым. Написал десять томов художественных произведений, создал свое издательство «Книжный сад», основал свой ежемесячный литературный журнал «Наша улица», создал свою литературную школу, свою Литературу.

 

 

 

 

вернуться
на главную страницу

Юрий Кувалдин

ОДНОМЕРНЫЙ СОЛЖЕНИЦЫН

 

Солженицын напечатал во все еще продолжающем тлеть на деньги налогоплательщиков советском "Новом мире" (№ 4-2003), основанном коммунистами для борьбы со Словом, статью "Двоенье Юрия Нагибина". Поскольку я считаю Нагибина выдающимся писателем, то тот, кто поднимает на него руку, становится моим если не врагом, то оппонентом, расписывающимся в том, что не понимает искусства прозы. Солженицын это непонимание с завидным упорством демонстрирует уже несколько десятилетий. С того самого времени, когда началась под руководством Твардовского и быстро кончилась со смертью последнего его художественная полоса. Я имею в виду повесть "Один день Ивана Денисовича" и несколько примыкающих к этой повести рассказов, ни один из которых по изобразительным средствам, то есть по художественному мастерству, не дотягивает до рассказов Нагибина, хотя бы до "Зимнего дуба". К тому же, я знал Нагибина лично, сиживал с ним за одним столом, получил из рук в руки для издания его потрясающий по силе искренности, даже саморазоблачения (что является высшей оценкой писателя) "Дневник".
Для начала скажу откровенно, что, как бы кто-то того вожделенно ни хотел, самого Солженицына по части художественной прозы я давным-давно не числю. Если он выпускает двухтомник "Двести лет вместе", то он, мягко говоря, не совсем отчетливо представляет себе роль и значение художественной литературы, которая, как и религия, работает в образах. По моим подсчетам вместе мы, люди (а человечество вообще едино!), минимум более пятидесяти тысяч лет (беру условно от первых иероглифов). За примером далеко ходить не приходится. Отчество Солженицына - Исаевич, и оно на еврейском звучит как Йешайаху (пользуюсь трехтомным "Библиологическим словарем" отца Александра Меня, изданным совсем недавно). Йешайаху один из величайших пророков Ветхого завета, родился в Иерусалиме (Ершалаиме) в аристократической семье около 765 года до новой эры. Так что понятно, сколько сам Исаевич ходит "вместе". Видение, призвавшее Исайю на проповедь, посетило его в храме, где ему явился Йаху (Ях - Бог египтян, Яхве - единый Бог иудеев - Йаху, христиан - Иисус /Йехошуа - спасение Яхве/ и мусульман - Альйаху), то есть Господь в облике небесного царя, престол которого был окружен огненными существами - серафимами (на древнееврейском сараф - палящий, ср. сарафан). С этого времени Исайя целиком посвящает себя служению Слову Божьему.
Слово есть материал писателя, как для художника краски, и писатель должен знать, когда, почему и где заговорила материя. Это величайшее событие в истории развития человечества. С этого взрыва и началась литература, составной частью которой является религия. Даже из этого малого примера видно, что русский (от греческого Hieros - священный, божественный, сначала старославянский, затем церковнославянский, древнерусский - язык богослужебных книг и церковных культов) язык имеет прямое родство с древнееврейским (ханаанейским, арамейским, иудейским). Древнееврейский (язык Библии, Ветхий завет, 12-3 вв. до н. э.) же взращен в самой дальней глубине веков в Египте иератическим (тайным, языком жрецов и фараонов) письмом, древнеегипетским (40-30 вв. до н.э.). Гениальный Жан Франсуа Шампольон, первым расшифровавший иероглифы, указал на рождение языка в Египте. Именно из Египта и начал, если так можно сказать, язык шествовать во времени по всему миру: иероглиф, древнеегипетский, китайский, финикийский, арамейский, коптский, санскрит, греческий, русский, латинский, западноевропейские, арабские и т. д. На мой взгляд, цель русского языка заключается в интеграции всех мировых языков, стартовавших в Египте, в один мировой язык, понятный всем людям Земли. Что там рассуждать об Исайе, когда такие родные нам имена, как Иван да Марья - иудейские. Короче говоря, Библия - наш дом родной.
Нагибин никогда не был национально замкнут, это был человек широких взглядов, высокой культуры, он прекрасно разбирался в живописи и в музыке, в театре и в кино, даже был страстным футбольным болельщиком, чего не достает многим нашим писателям. Как ребенок, он искренне радовался каждому новому таланту в литературе. Именно Нагибин открыл и пробил первую публикацию выдающегося художника слова Юрия Казакова. Нагибин прекрасно знал творчество гениального Андрея Платонова задолго до публикации его "Чевенгура" и "Котлована", был на его похоронах в 1951 году на Армянском кладбище.
Солженицын все время вязнет в мелочах, в нанизывании одной бирюльки на другую, отчего создается впечатление, что он не видит общей картины движения художественной литературы и не хочет видеть ее. Это тяжелый, монологичный, одномерный человек (использую терминологию американского философа Герберта Маркузе, который в книге "Одномерный человек" исследует превращение свободного человека в социальную функцию), говорящий безумолку, не дающий собеседнику вставить слово. Солженицын создает атмосферу обвинения и комиссии по расследованию, а стиль его напоминает протокол следователя, замусоренный придуманными мертвыми словами, создающими завалы, какой-то бурелом, через который невозможно пробиться к смыслу.
Но главное, Солженицын, как мне кажется, не понимает, что такое любовь, и вряд ли интересовался Фрейдом и Эдиповым комплексом. Хотя сама его фамилия, на мой взгляд, призывает к эротической открытости, к тому, чтобы идти жениться, как будто он сам шел жениться, но об этом у него ни слова. Это человек, который пишет и не понимает, что он пишет, но все продолжает писать, не ведая, что истинное мастерство иногда заключается в очень простом действии - вовремя поставить точку. Искусство прозы полифонично, даже симфонично, где звучат многие голоса, где автор выступает и в роли дирижера, и в ролях персонажей. Автор многолик, а не "двоичен", каковым называет Нагибина Солженицын. Нагибин, как истинный художник, многолик, он царь и раб, он Бог и он червь, он скоморох, и его клоунада напоминает об освежающем ветре мыслей Ницше.

 

"Независимая газета", № 78 (2911) 17 апреля 2003 - "Ex Libris-НГ", № 14 (268) 17 апреля 2003

Юрий Кувалдин Собрание сочинений в 10 томах. Издательство "Книжный сад" Москва, 2006, тираж 2000 экз. Том 10, стр. 327.

 
 
 
  Copyright © писатель Юрий Кувалдин 2008
Охраняется законом РФ об авторском праве