Юрий Кувалдин "Любовь и логос" О прозе Рады Полищук эссе


Юрий Кувалдин "Любовь и логос" О прозе Рады Полищук эссе

 

Юрий Кувалдин родился 19 ноября 1946 года прямо в литературу в «Славянском базаре» рядом с первопечатником Иваном Федоровым. Написал десять томов художественных произведений, создал свое издательство «Книжный сад», основал свой ежемесячный литературный журнал «Наша улица», создал свою литературную школу, свою Литературу.

 

 

 

 

вернуться
на главную страницу

Юрий Кувалдин

ЛЮБОВЬ И ЛОГОС

О прозе Рады Полищук

эссе

На снимке: Юрий Кувалдин и Рада Полищук (2012).

Я очень ценю творчество Рады Полищук, и не просто ценю, но и публикую ее произведения на страницах своего журнала "Наша улица", поэтому как бы имею весьма основательные права выдвинуть ее книгу прозы "Любить хочется" ("У-Фактория", Екатеринбург, 2002) на соискание премии "Национальный бестселлер" за 2002 год. К предисловию к книге "Лоно предбытия" Лев Аннинский предпослал эпиграф из самой Рады Полищук: "Ни о чем таком глобальном я не думаю". Но всей своей книгой о любви, как одним стихотворением о любви, Рада Полищук опровергает эту сентенцию, ибо любовь, Эрос - это и есть глобальность. Но не только. Любовь является религией. Смотрите, как бежит слово через века, как свет по елочной гирлянде, из тьмы Египта к свету наших дней, которые через каких-нибудь пять тысяч лет тоже станут ночью: эрос-иерей-иерос-Иерусалим-Русь-Россия-русский! Любовь пронизана религией. Религия пронизана любовью. Взгляните на фаллосоподобные купола церквей!
Я люблю прозу Рады Полищук, потому что она художественна. Это означает, что Раду Полищук главным образом занимает проблема формы, которая для истинного художника и есть содержание. Искусство прозы держится на детали. Я не люблю цитировать, не люблю пересказывать сюжет, и вообще в последние годы разлюбил сюжет, ибо считаю, что сюжет является необходимой составной частью бульварной литературы, но здесь для подчеркивания силы формы и ее составной части - детали, процитирую из Рады Полищук одну деталь: "...слезы текли по лицу, и дождь смывал их солоноватость, перемешивая со сладкой засохшей пленочкой на губах...". Вот она, эта "засохшая пленочка", и есть высший пилотаж художественной прозы. Невольно вспоминаются строки Мандельштама:

По губам меня помажет
Пустота,
Строгий кукиш мне покажет
Нищета.

Ой ли, так ли, дуй ли, вей ли,
Все равно.
Ангел Мэри, пей коктейли,
Дуй вино!

Я скажу тебе с последней
Прямотой:
Все лишь бредни, шерри-бренди,
Ангел мой.

В этом смысле произведения Рады Полищук интертекстуальны, в них слышится голос не только отцов, не только дедов, но и прадедов. А мы помним, то искусство вечно, в котором содержатся архетипы. Любовь и Слово, что может быть более архетипично. В ключе без привязки ко времени написаны практически все религиозные тексты, и только люди, не понимающие значение Слова, Логоса, стараются найти ему подтверждение в земле и камне, что-то вечно копают и ищут. А искать нужно не там, а в текстах! Ибо только слово бессмертно, не говоря уже о том, что Слово - это Бог.
Основное свойство прозы Рады Полищук - непрекращающийся поток сознания, обрушивающийся на читателя. Это поток сознания поэта, пишущего прозой. Жизнь самой Рады Полищук реальна до приземленности. Она родилась в Москве, и первый ее московский адрес - 2-й Крестовский переулок, недалеко от проспекта Мира (1-й Мещанской улицы), напротив церкви, что стоит сейчас под эстакадой. Первый дом - барак на территории завода, где ее отец работал после войны. Первая школа - семилетняя железнодорожная, теплая, уютная. Первая любовь, первый враг, первая настоящая трагедия - все случилось здесь. Затем была школа на углу 1-й Мещанской и Банного переулка. После семилетки Рада Полищук поступила в авиационный приборостроительный техникум, а по его окончании - в Московский авиационный институт. И в том "ящике", куда Рада Полищук попала по распределению, и где провела долгие годы - не в заточении, нет, тоже была жизнь. Но только совсем другая. О писательстве в то время она не помышляла. Все формы искусства были для нее, как и для почти всех не только советских людей, продуктом потребления. Все человечество, грубо говоря, делится на две очень не равные половины, на актеров и зрителей. Актеров - один процент, зрителей - девяносто девять и девять десятых процента. Такая жизнь большинства для Рады Полищук изменилась в 1982 году, потому что умерла ее мама, и Рада вдруг стала кое-что записывать в школьную тетрадь в клеточку, а когда писала, то слышала мамин голос: "Я всегда буду с тобой, даже когда меня не будет..." Так на Раду Полищук буквально обрушились первые рассказы, - она писала и писала, не отрывая руки от листа бумаги, дома, на кухне, по ночам - днем ведь она все еще работала в "ящике". Только в 1989 Рада Полищук отпустила себя на свободу - обходчиком в коллектор с подземными коммуникациями: сутки - дежурство, трое суток - свободы. Наконец, без коллектива, одна, наедине со своей тетрадкой и почти ежедневными авариями на вверенном ей участке.
Может быть, поэтому ее героиням хочется во что бы то ни стало оторваться, отвязаться от действительности и воспарить к любви? А любовь приходит какая-то не такая, в виде, допустим, двоих - Большого и Малыша, - как это происходит в одноименном рассказе "Любить хочется", заканчивающимся драматически, поскольку героиня Виолетта хочет любить Большого, а отдается Малышу, за что Большой, здесь идет игра слов "любить-убить", чуть не убивает ее.
Наивный (обычный) читатель всегда ищет в тексте содержание, точно так же, как наивный зритель ищет в картине главное, по его мнению, свойство: "похоже" или "непохоже" на реальность. Идет в этом случае как бы сличение искусства и жизни. Только понимающие читатели или зрители ищут и находят в произведениях искусства нечто другое. Я не хочу сказать, что ищут абсолютно оторванное от жизни, но - близкое к этому. Для меня литература не отражает жизнь, а создает свою реальность, которая, по большому счету, независима от реальной реальности. Рада Полищук писатель внутреннего содержания вещи, то есть она стремится проникнуть в вещь, самой стать этой вещью, ее глазами, ее слухом, ее голосом. Стиль Рады Полищук я бы назвал психологическим монологизмом. В жизни он нам часто встречается и на скамейке у подъезда, и в метро, и в фойе театра, то есть везде, где есть говорящие люди, а не только женщины, которым огромное внимание уделяет Рада Полищук. Это момент пересказа событий. Вот, например, у подъезда стоят две женщины, и одна другой что-то говорит и говорит. Голоса ее я не слышу, поскольку я смотрю на женщин через двойные стекла окна, но понимаю, как она говорит.
Передать этот стиль "вечного разговора по секрету" очень сложно, хотя и кажется порой, что легко. Вот этот стиль и подхватила Рада Полищук, вот в этом ключе пересказа событий по секрету она и пользуется, и надо сказать, что довела его в определенном смысле до совершенства. Можно сказать, что в этом стиле пересказа есть и некий журнализм, поскольку часто как бы не достает фиксации позиции, иными словами, того приема, которым, в основном, пользуюсь я - стилем "показа". То есть, к примеру, я напишу так: "Иван сидел, ссутулившись, положив руки на колени, спиной к окну, и на пол от его фигуры падала густая черная, как ряса священника, тень..." Рада Полищук так никогда не напишет. Она будет писать, примерно, так: "У нее, если бы она откровенно кому-то призналась, своя тайная задумка имеется. Она всех несчастных и сирых на земле любовью спасти хочет..." То есть я хочу сказать, что стиль Рады Полищук как бы содержит в себе и критическую оценку событий и людей, чего я, практически всегда, избегаю. Оценивать, пересказывать мною показанное должен читатель или критик. Вот, наконец-то, я нащупал точный диагноз стиля Рады Полищук - она пишет с позиции читателя!
Для иллюстрации моей мысли приведу такой пример стиля:
"Что такое человеческое творчество? Ответный удар, больше ничего. Вещь в меня ударяет, а я отвечаю, отдаряю. Либо вещь меня спрашивает, я отвечаю. Либо перед ответом вещи, ставлю вопрос. Всегда диалог, поединок, схватка, борьба, взаимодействие. Вещь задает загадку. Ну - синее, ну - чистое, ну - соленое, - в чем тайна? Под кистью - ответ. Ответ или поиски ответа, третье, новое, возникшее из "море" и "я". Отраженный удар, а не вещь.
Отражать - повторять. Мы можем только отобразить. Думающие же, что отражают, повторяют, пишут с ("ты шуми смирно, а я попишу"), только искажают до жуткой и мертвой неузнаваемости. Ибо, если ты хочешь дать это море, настоящее, синее, соленое, точь-в-точь, как есть, - предположим, удалась синева - где же соль? Удалась соль (!), где же шум? Тогда я уже буду требовать с тебя, как с бога. Море - и все качества! Никакого моря не хочу дать, не могу дать. Не дать, а отгадать, что за солью, синью, шумом. Беззащитность перед ударом (дара). Единственное, что хочу дать, - вещи ударить в себя и, устояв, отдать. Воздать. Дар отдачи. Благодарность".
Это - Марина Цветаева. Близко к ней дышит Рада Полищук? Вот вам и из нее пример:
"Именительный: кто? что? Родительный: кого? чего? Дательный: кому? чему? Тридцать шесть раз - кто? что? Тридцать шесть раз - кого? чего? Свихнуться можно! И хоть бы кто ошибся для разнообразия. Куда там - поголовная грамотность. Пора трубить победу. Эй, прочищайте трубы, тащите литавры: трам-та-та-там! Тру-ту-ту-ту! Впрочем, нет, можно обойтись без шума, пора привыкать - поскромнее, поинтеллигентнее надо быть. Подостойнее".
На мой взгляд, - очень похоже на Цветаеву. И это счастье. Проза Рады Полищук - это высокая современная литература, это новизна формы, как напоминание об очень старых текстах, которым по несколько тысяч лет, в которых тоже главенствовал поток сознания и почти что отсутствовало изображение. Для примера прочтите "Евангелие от Иоанна".
Вопрос о "сцеплении" текстов с реальностью не должен трактоваться примитивно. Речь может идти не только о соотнесенности тех или иных текстов Рады Полищук с определенной реальностью, а о складывании определенных текстовых пластов в замкнутые миры, которые в целом соотносятся тем или иным образом с реальностью.
А для читателя тематика прозы Рады Полищук - сущий рай. Ибо все движется здесь любовью, в основном, несчастной. Непрерывной чередой проходят перед нами простые советские интеллигентные, а стало быть, как правило, одинокие и бездетные женщины, которым по воле природы хочется и хочется любить, самозабвенно, до боли, до гробового входа. В этом смысле книга Рады Полищук "Любить хочется" очень цельная, несмотря на то, что состоит из повестей и рассказов, но вещи эти так сплетены в один психологически точный материал, что читаются, как роман. Собственно, интегрирование более мелких произведений в одно крупное не выглядит чем-то оригинальным, так многие писатели в нашей литературе работали. Стоит назвать, к примеру, почти эпический текст Фазиля Искандера "Сандро из Чегема", полный вариант которого мне довелось впервые издать в конце 80-х годов, или гениальную "Царь-рыбу" Виктора Астафьева.

 

"Наша улица", № 3-2003

Юрий Кувалдин Собрание сочинений в 10 томах Издательство "Книжный сад", Москва, 2006, тираж 2000 экз. Том 10, стр. 274.

 
 
 
  Copyright © писатель Юрий Кувалдин 2008
Охраняется законом РФ об авторском праве