100 ЛЕТ И 100 ВЕКОВ ЖУРНАЛУ ЮРИЯ КУВАЛДИНА “НАША УЛИЦА”!

Новый праздник пришел на нашу улицу. И состоялся он на этот раз в литературном музее, в Трубниковском переулке, в д. 17, на фоне новых картин лидера Третьего русского авангарда художника Александра Трифонова, под мелодии Скрябина в исполнении молодого пианиста Филиппа Копачевского, и был посвящен выходу 100-го номера журнала “Наша улица”, который все гости вечера смогли получить в подарок, с приложенной к нему газетой “Слово”, в которой, как яичко к Христову дню, появился материал “Сто номеров журнала “Наша улица”.

На вечере выступили авторы журнала: глава администрации Первого Президента России Бориса Ельцина, Президент Фонда социально-экономических и интеллектуальных программ Сергей ФИЛАТОВ, заведующий научной частью литературного музея Владимир КРИЖЕВСКИЙ, заслуженный артист России Александр ЧУТКО, писатели Сергей МИХАЙЛИН-ПЛАВСКИЙ, Владимир СКРЕБИЦКИЙ, художник Александр ТРИФОНОВ, пианист Филипп КОПАЧЕВСКИЙ, поэтесса Нина КРАСНОВА, писатель-афорист Владимир КОЛЕЧИЦКИЙ, художник Игорь СНЕГУР, поэт Кирилл КОВАЛЬДЖИ, писательница Рада ПОЛИЩУК, писатель Ваграм КЕВОРКОВ, писатель Виктор КУЗНЕЦОВ-КАЗАНСКИЙ, поэт Владимир СТЕПАНОВ, поэт Виктор ШИРОКОВ, поэт и искусствовед Слава ЛЁН, поэт Александр ТИМОФЕЕВСКИЙ.

Вел вечер главный редактор “Нашей улицы, вечный двигатель литературного процесса – писатель Юрий КУВАЛДИН.

Открывая вечер, он рассказал о том, как основал свой журнал в 1999 году, в противовес всем “толстым” советским журналам, поработав с критиком Львом Аннинским в журнале Виктора Перельмана “Время и мы”, и как выпустил вместе со своим сыном первый, “пилотный”, номер. И как у них возникло название журнала по ассоциации со стихотворением Осипа Мандельштама “Я хочу, чтоб мыслящее тело превратилось в улицу, в страну...” и еще:

Осип Мандельштам

* * *

Я буду метаться по табору улицы темной

За веткой черемухи в черной рессорной карете,

За капором снега, за вечным, за мельничным шумом...

Я только запомнил каштановых прядей осечки,

Придымленных горечью, нет - с муравьиной кислинкой,

От них на губах остается янтарная сухость.

В такие минуты и воздух мне кажется карим,

И кольца зрачков одеваются выпушкой светлой,

И то, что я знаю о яблочной, розовой коже...

Но все же скрипели извозчичьих санок полозья,

B плетенку рогожи глядели колючие звезды,

И били вразрядку копыта по клавишам мерзлым.

И только и свету, что в звездной колючей неправде,

А жизнь проплывет театрального капора пеной;

И некому молвить: "Из табора улицы темной..."

Весна 1925

Юрий КУВАЛДИН:

Начинаем плавно вплывать в вечер... Рядом со мной стоит мой друг юности, артист Театра Армии Александр Чутко, с которым мы когда-то вместе занимались в студии Владимира Высоцкого и Геннадия Яловича...

Александр ЧУТКО:

Я прочитаю стихи участника самого первого, “пилотного” номера “Нашей улицы” - поэта Александра Тимофеевского, который обещал прийти на этот вечер, но придет позже.

(Александр Чутко читает стихи Александра Тимофеевского “Конечно, наш Господь – безбожник...”, “С утра Лаура не одета”, “Чем больше я люблю свою страну, // Тем больше государство ненавижу”, “Он ищет читателя, ищет...”, “Мы по-прежнему в говне...” и другие, в том числе из кулинарного цикла. Аплодисменты, крики “Браво!”, которых поэт Александр Тимофеевский не услышал, поскольку пришел на вечер под самый конец, под занавес, к фотосессии и к фуршету.)

Юрий КУВАЛДИН:

Идея создать журнал “Наша улица” возникла у меня потому, что я не хотел зависеть ни от каких главных редакторов, и потому что я с юности, с советского времени, был самиздатчиком, перепечатывал на пишущей машинке и переплетал запрещенные тогда сочинения Мандельштама, Цветаевой, Волошина и т. д., и потому что я хотел делать то, что я хочу, то есть сам писать свои сочинения и сам издавать их, а также и произведения тех авторов, которые мне нравятся, то есть я хотел обрести внутреннюю свободу. Некоторые мои коллеги восприняли название и идею “Нашей улицы” неправильно, они решили, что “Наша улица” - это свобода, льющаяся через край, расхристанность... Нет, это отнюдь не так. “Наша улица” - это журнал элитарной литературы, Большого и высокого стиля.

...Сейчас я вижу, сюда пришел мой замечательный товарищ, ведущий научный сотрудник литературного музея Владимир Крижевский, которого я попрошу сказать несколько слов.

Владимир КРИЖЕВСКИЙ:

Я бы хотел просто поприветствовать журнал, который уже столько времени издается Юрием Кувалдиным, даже непонятно – как. Мы с Юрием Кувалдиным познакомились очень давно, в начале 90-х годов. Журнал “Наша улица” он принес к нам сюда немножко позже, когда мы с Юрием познакомились немножко ближе, и он рассказал мне, как возник журнал, как появился первый номер, откуда там взялись произведения авторов, в том числе и авторов из провинции, которым особенно трудно и просто невозможно пробиться в литературу. И что меня поразило... это первый же его вопрос, который Юрий Кувалдин задал мне, как только мы с ним познакомились и встретились первый раз: “Володя, ты пишешь стихи? Я собираю материалы для журнала”. – И когда он задал мне этот вопрос, я почувствовал, что он хочет меня напечатать... И меня поразила такая его доброжелательность ко мне как к потенциальному автору журнала... Такая вот доброжелательность редактора к автору – она у него велика и многого стоит. Ведь для автора самое главное – это чтобы редактор хотел напечатать его.

В истории литературы есть примеры, когда поэты, писатели выпускали свои журналы. Твардовский выпускал свой журнал, а еще ранее – Некрасов. И вот Юрий Кувалдин, который выпускает свой журнал, он продолжатель этой традиции. Он не только писатель, но и основатель и редактор своего журнала. Я еще в 60- годы встречал фамилию Юрия Кувалдина в прессе, в центральных газетах и журналах, читал его прекрасные стихи. А потом прочитал его повесть “Ворона” в “Новом мире”... Он в своих произведениях говорит о том, о чем другие вслух не говорят, он нарушил табу... они для него в литературе не существуют. И его доброжелательность к своим авторам, которые тоже хотят сказать свое слово, – она очень дорога. Вот что я хотел бы сказать. Спасибо за внимание.

Юрий КУВАЛДИН:

Я печатаю в журнале в основном прозу. Сейчас в журнале есть, на мой взгляд, очень сильный писатель - Сергей Михайлин-Плавский. Ему слово.

Сергей МИХАЙЛИН-ПЛАВСКИЙ:

Журналу “Наша улица” исполнилась... тысяча лет! (Смех и аплодисменты в зале. Автор оговорился.) Журналу “Наша улица”, слава Богу, исполнилось... 100 номеров. В 30-ти номерах мне посчастливилось напечатать свои рассказы и эссе. Я уже говорил на вечерах “Нашей улицы”, что я раньше писал стихи и не писал прозу и, когда пришел в редакцию этого журнала первый раз, то принес главному редактору Юрию Александровичу Кувалдину стихи. Но он меня ошарашил, сказал мне: “Стихов я не печатаю! Несите мне прозу!”. И в следующий раз я принес ему свои верлибры, отпечатанные на машинке в виде прозы. Через десять дней он позвонил мне и сказал: “Говорит Кувалдин. Сергей Иванович, ваши рассказы пойдут в 9-м номере “Нашей улицы”. Так он назначил меня прозаиком. Это было в далеком 2002 году. Я был безмерно счастлив и не помню, как я дождался 9-го номера. А в 2004 году Юрий Александрович Кувалдин издал в своем издательстве “Книжный сад” книгу моих рассказов “Гармошка”.

Он – не только главный редактор и писатель, он еще и наставник писателей. И мой наставник, который учит меня и других своих авторов художественному мастерству. Я не знаю ни одного другого журнала, в котором редактора учили бы своих авторов художественному мастерству, служению литературе, Слову. Он говорит: “Проза – это не забава, это религиозное служение истине, это – переложение души в знаки, это, в конечном итоге – бессмертие души”. Юрий Александрович Кувалдин в одном лице – и отдел прозы, и отдел стихов, и отдел критики, и отдел философии и религии.

Я считаю Юрия Александровича еще и своим просветителем. Он помогает мне узнать Москву. Мы с ним прошли пешком десятки улиц и переулков, побывали во многих уголках Москвы Златоглавой, побывали во многих храмах и помолились там Господу за здравие нашей великой русской литературы. Спасибо вам, Юрий Александрович, за все это. И спасибо Вам за публикацию повести Федора Крюкова “Зыбь”. Это умная, талантливая и глубокая повесть, это – наглядное пособие для начинающих авторов, прозаиков, это учебник по мастерству художественной прозы. Я не знаю ничего глубже этой повести.

Я до сих пор остаюсь верен своей теме, своему российскому мужику, то есть моему главному герою, и поэтому мне хочется прочитать одно свое стихотворение.

(Сергей Михайлин-Плавский читает свое стихотворение “Возьму тебя за косы // И притяну к своим губам, // Уведу тебя в покосы // От насмешек горьких баб...”)

Юрий КУВАЛДИН:

Стихи хорошие, но я их не печатаю.

Здесь вот как бы в пандан Сергею Михайлину-Плавскому сидит в зале писатель сугубо московский, интеллектуал, философ, я бы даже сказал - очень тонкий психолог. Сам он – член-корреспондент Российской Академии наук, член-корреспондент Академии медицинских наук, профессор, доктор биологических наук. Я имею в виду замечательного писателя, очень глубокого писателя - Владимира Георгиевича Скребицкого.

Владимир СКРЕБИЦКИЙ:

От такого количества хороших слов в мой адрес мне даже становится как-то неудобно.

Название журнала “Наша улица” вызывает у меня ассоциации с улицами Москвы, в которой я родился и вырос и о которой пишу в своих произведениях.

Юрий КУВАЛДИН (реплика):

Владимир Георгиевич сразу и подкупил меня этим, как только я прочитал первую его вещь и стал печатать ее в своем журнале.

Владимир СКРЕБИЦКИЙ:

Одну из своих книг Юрий Кувалдин назвал “Улица Мандельштама”. Уже там звучит, оттуда тянется будущее название журнала “Наша улица”.

(Владимир Герогиевич Скребицкий рассказывает эпизоды из своей жизни, связанные с улицами Москвы.)

Юрий Александрович перед тем, как дать мне слово, сказал мне, что выступление должно быть ярким и коротким. По-моему, оно получилось у меня ярким и не очень длинным. Я уложился в положенный срок, в три минуты. И добавлю к этому только вот что. Я счастлив, что мне довелось встретиться с Юрием Кувалдиным и печататься в его журнале.

Юрий КУВАЛДИН:

Я говорил об атмосфере свободы, которую мы сразу почувствовали в постсоветское время. Если бы не было этой свободы, я не имел бы такой возможности – выпускать свой журнал, заниматься тем, чем я занимаюсь, делать то, что я делаю. Если бы к власти у нас в стране не пришли такие люди, как Сергей Александрович Филатов, глава администрации Первого Президента России Бориса Ельцина, замечательный человек, писатель, Президент Фонда социально-экономических и интеллектуальных программ, который поддерживает литературу, организует и проводит постоянные семинары молодых писателей.

Сергей ФИЛАТОВ:

Ну, я вас хочу поздравить и поздравляю с праздником, с 100-м номером журнала “Наша улица”! У меня такое ощущение, что журнал “Наша улица” существовал в России всегда.

Я помню, как в моей жизни появился Юрий Кувалдин. В мой кабинет вошел человек. Он появился, как порыв ветра, неожиданно, со своими смелыми идеями, со своей энергией, которой он начал заражать нас. Я не знал, что у нас есть такие потрясающие люди, как Юрий Кувалдин, писатель, издатель, директор своего издательства, главный редактор своего журнала... всё в одном лице. Он все время – в работе, он все время работает. Иногда он внезапно пропадает с моего горизонта и долго не объявляется. Я звоню ему, спрашиваю его: куда вы пропали? не обиделись ли вы на меня за что-то? А он говорит: да нет, я работаю, я сел писать новые вещи и хочу успеть много написать... Он очень много пишет. И при этом урывает от себя, от своей творческой работы время, чтобы отдать его людям, чтобы прочитать произведения своих авторов и напечатать их в своем журнале...

Журнал “Наша улица” пользуется большой популярностью у читателей, я это знаю точно, потому что номера этого журнала постоянно лежат у нас в Фонде на столе, и люди приходят к нам и берут их, суют себе в сумки и в карманы и потом приходят к нам опять и спрашивают новые номера. Журнал сделан с большим вкусом, это дорогого стоит.

А самое главное и самое интересное – это то, что Юрий Кувалдин делает свое благородное дело и ничего не просит взамен. Я знаю очень многих людей, которые крутятся около каких-то комиссий по премиям, хотят премию получить, ордена получить, деньги получить, звания получить, еще чего-то там такое получить... А он ничего не просит. Иногда предлагаешь ему что-то такое. А он говорит: да нет, мне ничего не надо, я вот купаюсь в своей купели, в литературе, и обхожусь тем, что у меня есть, и дальше буду обходиться вот этим. Я хочу сказать вам, Юрий Александрович: если вам от нас какая-то помощь нужна, мы готовы оказать вам свою помощь. Мы всегда с вами, знайте это. Я, собственно, и пришел сюда для того, чтобы сказать вам: я хочу с вами дружить всегда, и дальше тоже, и с Сашей тоже, и вместе с вами делать большое, великое общее дело!

(Аплодисменты зала.)

Юрий КУВАЛДИН:

Спасибо. Сергей Александрович Филатов, глава администрации Первого Президента России Бориса Ельцина!

...А теперь мы попросим выйти к микрофону... Художник Александр Трифонов! Лидер Третьего русского авангарда, как его окрестил Слава Лён! Мы Сашу попросим сказать несколько слов.

Александр ТРИФОНОВ:

Я рад вас видеть, всех, кто пришел сюда. Первый номер журнала “Наша улица” мы с Юрием Александровичем Кувалдиным сделали в 1999 году, “пилотный” номер, пробный. Там на обложке был МХАТ Ефремова, коллаж. Потом журнал начал выходить ежемесячно. Я оформлял все номера. Сначала на обложках у нас были коллажи, связанные с материалами номера. Потом стали появляться фотографии улиц Москвы, потом лица авторов...

В 1999 году здесь, в литературном музее, прошла моя выставка “Молодая Россия”, на которой я выставлял свои картины и которую организовал Александр Глезер. И теперь, 11 лет спустя, я снова выставляю здесь свои картины, теперь уже под флагом журнала “Наша улица”.

Тогда на открытии моей выставки присутствовал поэт Евгений Блажеевский, который очень хорошо относился ко мне.

Юрий КУВАЛДИН (реплика):

Когда он умер, я хоронил его... Он приезжал к нам домой...

Александр ТРИФОНОВ:

Я хочу прочитать стихотворение Евгения Блажеевского “По дороге в Загорск”.

(Александр Трифонов очень артистично читает стихотворение Евгения Блажеевского “По дороге в Загорск”, магистрал из венка сонетов “Осенняя дорога”, из книги “Лицом к погоне”, которую Юрий Кувалдин издал в 1995 году, еще при жизни автора.)

Евгений Блажеевский

ОСЕННЯЯ ДОРОГА

По дороге в Загорск вспоминаешь невольно, что осень

Растеряла июньскую удаль и августа пышную власть,

Что дороги больны, что темнеет не в десять, а в восемь,

Что тоскуют поля и судьба не совсем удалась.

Что с рожденьем ребенка теряется право на выбор,

И душе тяжело состоять при раскладе таком,

Где семейный сонет исключил холостяцкий верлибр

И нельзя разлюбить, и противно встречаться тайком...

По дороге в Загорск понимаешь невольно, что время –

Не кафтан и судьбы никому не дано перешить,

Коли водка сладка, коли сделалось горьким варенье,

Коли осень для бедного сердца плохая опора...

И слова из романса: “Мне некуда больше спешить...”

Так и хочется крикнуть в петлистое ухо шофера.

(Аплодисменты зала.)

Юрий КУВАЛДИН:

А сейчас я приглашаю к роялю молодого выдающегося пианиста Филиппа Копачевского, лауреата премии Фонда Бориса Ельцина!

Филипп КОПАЧЕВСКИЙ:

Добрый вечер. Я исполню сочинение Скрябина “Поэма пламени”.

(Филипп Копачевский исполяет на рояле “Поэму пламени” Скрябина. Аплодисменты зала, крики “Браво!”)

Юрий КУВАЛДИН:

У журнала “Наша улица” много авторов, и все несут мне свои рукописи. Если так, на вскидку, приблизительно сказать, я прочитал за эти годы... где-то так порядка 3 тысячи рукописей, а напечатал в своем журнале примерно 800 произведений авторов. С течением времени ты понимаешь, кто что значит... автор проверяется во времени. Каждый может написать рассказ, но писать изо дня в день могут единицы. Такой единицей является – поэтесса Нина Краснова. Она, особенно на первых порах, мне очень много помогала в журнале. Ее талант в последующие годы развился, и из нее, кроме поэтессы, получился прекрасный, сильный литературовед. И поскольку я склонен печатать прозу, я напечатал в 100-м номере “Нашей улицы” эссе Нины Красновой о великолепном поэте Константине Бальмонте. Нина Краснова!

Нина КРАСНОВА:

Без журнала “Наша улица” уже нельзя представить себе литературную жизнь и литературный процесс. И авторы “Нашей улицы” уже не представляют себе своей жизни без этого журнала. И я не представляю себе своей жизни и себя без “Нашей улицы”.

Первый, “пилотный”, номер вышел в 1999 году и стал уже раритетным. И авторы этого номера уже тоже стали раритетными. Это – Александр Тимофеевский, Кирилл Ковальджи...

Юрий КУВАЛДИН (реплика):

Ковальджи вечен!..

Нина КРАСНОВА:

Мы вечны (все мы уже вечны)... Кто еще стал раритетным автором из “пилотного” номера? Евгений Лесин... И я раритетный автор. (Смех в зале.) И, конечно, сам Юрий Кувалдин. И его сын – художник Саша Трифонов, новые картины которого мы видим здесь сегодня на его новой выставке (весь наш праздник проходит на фоне этих картин, праздничных по своим краскам и по тому ощущению, которое они вызывают в душе зрителей и конкретно у меня). Замечательного сына воспитал и вырастил Юрий Кувалдин, помощника себе (есть такая народная поговорка: выросла дочка – матери помощница; вот у Юрия Кувалдина вырос сынок – отцу помощник, который помогает ему делать журнал и успевает писать свои картины). Юрий Кувалдин сам умеет работать, как никто, и так же научил работать и своего сына.

Юрий Кувалдин – человек-фабер, человек не говорящий (попусту), а делающий. Есть люди, которые помечтают о чем-то, как Маниловы: вот хорошо бы там чего-то такое написать, вот хорошо бы там журнал какой-то сделать... и на этом всё у них и кончается. А Юрий Кувалдин - если задумал что-то сделать, он все это и делает.

Когда он в 1988 году основал, зарегистрировал свое издательство, как первый частный издатель в нашей стране, он начинал издавать книги с рублем в кармане. И только потом смог развернуться на широкую ногу. Но когда он начинал выпускать свой журнал, “Нашу улицу”, в 1999 году, на переломе двух эпох, после дефолта, после обвала рубля, у него тоже уже не было почти ни рубля в кармане. На месте Кувалдина никто просто не стал бы с этим делом связываться. Потому что, даже если есть деньги, это все очень трудно делать, а когда их нет, тогда это вообще невозможно. Но тем не менее он за девять лет выпустил уже сто номеров журнала. Вообще история литературы не знала таких людей, как Кувалдин, которые могли бы вот так, комплексно, универсально, соединять в себе гениальность писателя, гениальность издателя и редактора и все на свете.

...В “Нашей улице” есть такая бегущая строка: гений тот, кто всех вокруг себя делает гениями. Вот Кувалдин – такой гений, который и своих авторов делает... если не гениями, такими, как он сам, то талантами... или умеет увидеть и развить в человеке талант, о котором сам человек не подозревал. У нас в “Нашей улице” есть такие авторы, которые всю жизнь жили какой-то не литературной, а иной жизнью, вне литературы, и вдруг они написали что-то, и Юрий Александрович это оценил, и они начали писать дальше, и все лучше и лучше. У нас есть такой автор – Ваграм Кеворков. Замечательный режиссер, артист, конферансье. Он вдруг, как бы ни с того ни с сего написал интересный рассказ и спросил меня: “Нин, где бы мне его напечатать? Может быть, в “Нашей улице”? У меня... та-а-ак... всего один рассказик написался”. И вот Юрий Александрович напечатал этот рассказик, и теперь уже два года подряд Ваграм Кеворков пишет рассказ за рассказом, под влиянием Юрия Кувалдина, и остановиться не может, в нем родился прозаик, писатель, и он пишет и пишет и печатается в каждом номере “Нашей улицы”.

Что я еще хочу сказать? Я сегодня ездила в редакцию газеты “Слово”, брала там у главного редактора Виктора Линника номер с материалом о 100-м номере “Нашей улицы”. И вот мы стоим фотографируемся там, в редакции, с этим номером, для истории, а в редакцию заходит какой-то посетитель и видит у нас в руках – газету, а на лицах – радость, и этот посетитель спрашивает у нас: “А что – сегодня какой-то праздник? Какой?” - А Виктор Линник говорит: “100 лет журналу “Наша улица”!” - оговорился, сделал такую прекрасную, пророческую оговорку. (Смех в зале.) А Михайлин-Плавский сейчас тоже оговорился и сказал, что “Нашей улице” - 1000 лет. (Смех в зале.) У нас в Литинституте такая преподавательница была – Вишневская, она преподавала теорию драматургии и говорила, что в оговорках содержится самая главная суть того, что человек хочет сказать или о чем он мечтает, но что спрятано в его подсознании. И вот мне хочется пожелать “Нашей улице” сто лет, это, так сказать, на первое время, а потом, дальше, чтобы ей было все больше и больше лет.

А про Кувалдина у меня такие две строки родились:

Кувалдин – “Нашей улицы” редактор.

Кувалдин – это атомный реактор!

Кувалдин – атомный реактор по своей кипучей энергии, которая в нем есть.

Мне хочется пожелать многая лета ему и “Нашей улице”! И спонсоров! И зеленой улицы! И сотен новых номеров (еще столько и еще полстолько и еще четверть столько, и т.д., а потом по новому кругу, до бесконечности)!

(Аплодисменты.)

Юрий КУВАЛДИН:

Есть люди, которые настолько оригинальны, что им достаточно спичечного коробка, чтобы возгореться и написать целую книгу. Я говорю о человеке, с которым я знаком много лет. Это автор “Нашей улицы”, который скоро будет отмечать свое 70-летие. Как же не прийти к нему на этот праздник? Владимир Колечицкий - мастер афоризмов!

Владимир КОЛЕЧИЦКИЙ:

Юрий Кувалдин напечатал в “Нашей улице” много моих афоризмов. И сейчас я прочитаю совсем новые, которых он еще не печатал.

Владимир Колечицкий читает свои афоризмы:

* Политика двойных стандартов: мы говорим Ленин - подразумеваем партия, мы говорим Путин - подразумеваем КГБ.

* Ширинке очень не нравилось, что она на уровне нашей эстрады.

* Микробы называют гигиену - огненной.

* На Ямале поставили памятник комару-кровопийце. В Москве нужен мемориал упырю-чиновнику!

* Наше дело правое! Когда под ним струится кровь!

* Скелеты, как и любовники, любят прятаться в шкафах.

* Наши футболисты так редко забивают голы, что почти разучились целоваться.

* Оказывается, у сверчков уши на ногах. Вот откуда пошло выражение "стоять на ушах".

* - Да, пошла ты...

- А ты меня проводишь?

* Когда-то Гитлер заметил: два рода вещей способны объединять людей - общие идеалы и общее жульничество. Поскольку сейчас идеалов нет...

* Что же все-таки влекло царских дочек к свинопасам?

* Срамной низ эстрады хорош тем, что поднимает рейтинги телепередач.

* Как Афина вышла из пены морской, так храм Христа Спасителя - из волн бассейна.

* Икономист.

* Девиз телевизионщиков: "Братья! По разуму - "огонь!"

* Раньше вожди были в кителях, теперь - в штатском.

* Диоген просил подаяние у статуи, чтобы приучить себя к отказам. Не ждите ничего хорошего от правительства - там одни статуэтки.

* Как часто от ветвей власти остаются одни сучки...

* Советское шаманское.

* Есть мнение, что есть мнение не рекомендуется! Можно получить несварение желудка!

* Как правило, слуги ненавидят своих хозяев. Слуги народа - в особенности!

* Истина и счастье, как горизонт, по мере приближения ускользают.

* Говорят, у нас раньше не было секса. А фильм "Член правительства?"

* Какие же нужны связи, чтобы сын плотника стал богом!

* Жизнь как по цейтНОТАМ.

* Отпечатки пальцев создают обезличку: кругом - оригиналы.

* Попсовая музыка ниже уровня оркестровых ям.

* Молчание 585 пробы.

* Иных мужчин не украшают даже шрамы.

* Будущее за нами! И здесь очередь...

* Чтобы выжить, рожденный летать должен уметь ползать. Из дневника Маресьева.

* В слове демаГОГИЯ есть что-то грузинское.

* Не пора ли в Думе повесить плакат с мыслью великого Гете: нет ничего отвратительнее большинства!

* Господствующее мнение рабов.

Юрий КУВАЛДИН:

Художник Игорь Снегур! Он дал мне свои эссе о художниках. Он написаны с необыкновенной тонкостью, эстетизмом и с такой свободой, с которой никто из искусствоведов не пишет работ по искусствоведению.

Игорь СНЕГУР:

Друзья, для меня большая честь выступать в литературном музее. Я – не из литературного мира, я художник, у меня немножко другая структура самовыражения, чем у поэтов и писателей.

Я хочу поблагодарить Юрия Александровича за удивительное счастье - появиться в свет в роли автора культурологического эссе. Те тексты, которые я показал, предложил Юрию Александровичу, они возникли у меня случайно. Как-то он был у меня в гостях со своим сыном Сашей, на дне рождения Славы Лёна, и спросил у меня: “Снегур, а не пишете ли вы что-нибудь о художниках?” - Я сказал: “Специально я не пишу, но я записываю беседы своих друзей, коллег, искусствоведов. Когда у нас возникает интересная тема, я включаю магнитофон... и начинаю это записывать”. Короче, я показал ему пачку листов из ста бесед, которые я записывал в течение двадцати лет. Это такая новая, непривычная фактура для читателей. Я дал их ему на пробу. И они оказались в журнале. Для меня это, конечно, было очень неожиданно.

Я, правда, не считаю себя писателем, литератором, но то, что предлагает читателям писатель, и то, что предлагает зрителям художник, в результате этого из всего этого возникает какой-то образ эпохи. Все мы, художники и литераторы, вместе запечатлеваем, документируем эпоху нашу теми словами и теми идеями, которые нам приходится изобретать, формулировать в новой реальности и в новой жизни. Вот это все и есть в журнале “Наша улица”, где через произведения авторов документируется и демонстрируется памятник эпохе, памятник литературе, памятник русской речи. Это базовый, рудиментальный журнал.... он собирает множество, скажем, языков на страницах текстов, а все языки - это авторская индивидуальность каждого. В общем, я от души благодарю Юрия Александровича за то, что он дал жизнь моим устным беседам и текстам, и поздравляю журнал с его 10-летием (Игорь Снегур оговорился, потому что 10-е журнала будет отмечаться через год, в 2009 году, а в этом году – 9-летие). Ну это просто замечательно, это огромный праздник, и это огромная работа писателя и главного редактора Юрия Кувалдина. И я от души поздравляю вас с юбилеем журнала!

Юрий КУВАЛДИН:

Игорь Снегур... Дело в том, что его тексты - они совершенно неожиданны. Это - какой-то поток сознания, это какой-то Марсель Пруст на новой почве.

У него столько интереснейших мыслей... Когда я - на вскидку просто - открыл первую работу, которую он мне дал, о Кандинском, я увидел, что это написано так, как ни один искусствовед написать не может. Это написано с любовью. Это поэтически-художественная, философская эссеистика, рассказанная вольно, без всякой оглядки на кого-то.

...А сейчас я хочу дать слово поэту, который когда-то приветствовал меня в журнале “Юность”, но стихов моих не напечатал, не смог.

А вообще к стихам у меня отношение абсолютно отрицительное (к стихам “отношение плевое”? – Сергей Филатов и Кирилл Ковальджи переглянулись между собой, а потом между собой и мной. - Н. К.) ... Стихи - это эстрада для выдающихся экспериментаторов, которые хотят выйти к микрофону и поразить слушателей своими сочинениями...

Слава ЛЁН:

...эскападами...

Юрий КУВАЛДИН:

Ну и эскапады... это можно как угодно сказать, потому что я никогда не видел вечеров не поэтов, а прозаиков. Я устроил как-то вечер Фазиля Искандера и потом сам себя корил за то, что вечер получился неудачен. Фазиль сказал: я выступлю коротко. И читал свою прозу 45 минут...

(Смех в зале.)

Игорь СНЕГУР:

Мне хотелось бы поблагодарить Юрия Куваодина за ту честь, которую он мне оказал, пригласив меня в литературный музей на вечер “Нашей улицы”.

Сергей ФИЛАТОВ (открывает 100-й номер журнала, листает его, находит там одну бегущую строку, показывает ее своей соседке по партеру Нине Красновой):

Юрий Александрович говорит, что он не признает поэзию. А в 100-м номере “Нашей улицы” печатает бегущую строку: “Страница поэзии стоит целого тома истории”.

Кирилл КОВАЛЬДЖИ (Юрию Кувалдину):

А вы говорите, что поэзия – это не литература. А поэзия Мандельштама, которого Вы любите?

(Смех в зале.)

Юрий КУВАЛДИН:

Это та поэзия, которая не литература (смех а зале), но которая стала литературой, потому что на каком-то своем витке вознесения поднялась до высшей художественной прозы. Проза все равно выше поэзии, и поэзия поднимается до нее только тогда, когда автор уже не может повлиять на свои творения, и только тогда, когда автора нет, но его тексты витают среди нас и все хотят записывать и переписывать их и читать, тогда только они становятся литературой. А сам Мандельштам о поэзии очень жестко говорил:

Мы только с голоса поймем,

Что там царапалось, боролось,

И острый грифель поведем

Туда куда, укажет голос.

Короче, вот перед нами сидит поэт Кирилл Ковальджи. Я его поздравлял уже на одном вечере с его новой книгой. Это такая как бы уплотненная итоговая книга избранного, которую выпустило прекрасное издательство “Время”. Ну, Кирилл Владимирович сейчас сам скажет нам об этом. В эту книгу вошло очень много вещей, из тех, которые я очень хорошо знаю и которые я сам печатал. Мне посчастливилось издать три книги Кирилла Ковальджи: в 1993 году - “Лирику”, в 2000 году, на переломе с 1999 годом, - “Невидимый порог”, и в 2004 году – “Обратный отсчет”. Кирилл Владимирович Ковальджи!

Кирилл КОВАЛЬДЖИ:

Я хочу сказать, что, конечно, Юрий Кувалдин - счастливый человек. Я знаю его давно, лет сорок. Это человек, который умеет осуществлять свою мечту. Я хочу пополемизировать с предыдущим оратором и пополемизировать и с Александром Блоком.

Юрий КУВАЛДИН (возглас):

О-о-о!..

Кирилл КОВАЛЬДЖИ:

Да, я хочу пополемизировать с Блоком, который когда-то написал: “вырос пустынный квартал на почве болотной и зыбкой”. Я хочу поспорить с Блоком. Юрий Кувалдин начал строить настоящую талантливую литературную улицу, а не пустынный квартал...

Юрий КУВАЛДИН (реплика):

...улицу и квартал из прозаиков...

Кирилл КОВАЛЬДЖИ:

...и из поэтов тоже...

И эта улица стала длинной и великолепной... Сто домов уже в ней, хорошие люди выглядывают из окон, и прозаики, и поэты, и эссеисты, и художники... И по этой улице сейчас, довольный, прогуливается ее создатель Юрий Александрович Кувалдин. Своеобразна эта улица и ее лица. Она уже стала столица литературы. Никуда она не денется, она останется в литературе, и поэтому в своей книжке я ему так и написал:

Величаю Кувалдина Юру,

Оседлавшего литературу.

(Смех в зале: “Ха-ха-ха!”)

Юрий КУВАЛДИН:

Наконец-то я получил книгу, за которой гонялся так долго, а получил ее только сейчас, здесь, спасибо, дорогой Кирилл Владимирович.

(Аплодисменты.)

Кирилл КОВАЛЬДЖИ:

Я немножко почитаю свои стихи?..

(Кирилл Ковальджи достает из своей папки толстую стопку листов.)

Юрий КУВАЛДИН (предупреждает его):

Без бумажки, Кирилл Владимирович.

(Смех в зале.)

Кирилл КОВАЛЬДЖИ:

Это уже когда тебе будет столько лет, сколько мне, тогда ты поймешь, что значит в мои годы читать без бумажки... Свои ранние стихи я, конечно, помню на память. А новые – нет.

(Кирилл Ковальджи читает по бумажке свои стихи “...старые московские дворы”, “Одинокая светит свеча”, “Слишком много отцов у Отечества”, “Точки встречи больно далеки”, “В том краю, раю...” и т.д. Спрашивает у Юрия Кувалдина: “Еще можно?” - Читает еще. Аплодисменты зала.)

Сергей МИХАЙЛИН (реплика):

Сегодня всемирный вечер поэзии...

Юрий КУВАЛДИН:

Я и сказал: поэты проводят вечера, прозаики не проводят вечеров, прозаики обмениваются текстами. Есть, конечно, синтетические авторы, которые писали стихи и пишут прозу. Замечательную лирическую прозу пишет Рада Полищук, которая и стихи писала. Она выпускает совершенно замечательный альманах, российско-израильский, “Диалог”, где в последнем номере есть раздел памяти Льва Эммануиловича Разгона, которому 1 апреля мы будем отмечать 100 лет. Я написал большое эссе о нем, и Радочка напечатала его в своем альманахе. Рада Полищук! - Замечательный писатель прежде всего!

Рада ПОЛИЩУК:

Юра Кувалдин когда-то задумал сделать свое кооперативное издательство, он задумал сделать его еще тогда, когда никто и помыслить об этом не мог. И он его сделал, “Книжный сад”. И сделал замечательные книжки замечательных авторов. Кстати, он в свое время издал книгу Льва Разгона, самую полную и самую большую из всех его книг. Большей книги, чем эта, у Разгона не было и нет. Юра сделал и книгу Евгения Блажеевского, еще при жизни поэта... Все, что делает Юра, это уникально. А то, что он десять лет... один... ну, как говорится, с помощью Ниночки... делает журнал...

Нина КРАСНОВА (реплика):

С помощью Саши Трифонова!

Рада ПОЛИЩУК:

Ну, Саша... у него своя отдельная здесь роль, да? Я не знаю, кто у нас еще способен на это, никто, кроме Юры! Я делаю альманах “Диалог” и знаю, представляю себе, что это такое – ежемесячно делать журнал. Я делаю ежегодно двухтомник “Диалога”, и объем у него колоссальный, 50 авторских листов... У нас в альманахе авторы в основном израильские, а переводы этих авторов европейские. Это колоссальная работа. Но делать ежемесячно журнал в прозе на достойном уровне... я бы это не смогла, а он это делает, это работа за пределом человеческих возможностей.

Здесь, на вечере, и это очевидно, собрались люди пишущие, пишущие всерьез, по-настоящему, это писатели, которых Юра открыл, некоторые печатались где-то раньше, некоторые нигде не печатались... и Юра печатает их. ...Юр, я восхищаюсь тобой! Я горжусь, что я с тобой дружу! Я очень тебя люблю! И я желаю “Нашей улице” сто лет, как сказала Ниночка!

Нина КРАСНОВА (реплика):

Сто лет – это только на первое время...

Рада ПОЛИЩУК:

У евреев положено желать жизни до 120 лет. Давайте до 120 начнем считать, а потом и дальше. Это просто потрясающе, это здорово, это замечательно! Вперед! А главное, Юр, что ты еще при этом успеваешь писать. Я пишу только летом в Переделкине, больше никогда и нигде, а ты пишешь всегда и везде... Я иду к тебе в ученицы.

Юрий КУВАЛДИН:

Рада Полищук, хотя она и говорит, что пишет только летом, она пишет очень качественно... И вообще я должен сказать не о количественном показателе в творчестве... количественный показатель – это всё достаточно условно... Я занимаюсь, если уж говорить так, я занимаюсь элитарной прозой – прозой, где не важен сюжет, где важно письмо писателя, то, как исполнено произведение. Я сформулировал... я уже до маразма уже дошел и сформулировал эту мысль так: писатель пишет для писателя. Рада Полищук пишет для меня, я с восторгом читаю ее вещи и понимаю, сколь прекрасно она пишет. Спасибо, Рада!

Я бы несколько перефразировал бы Фета, Кирилл Владимирович... его клевали, клевали, но так и недоклевали за его теорию чистого искусства. Потому что потом поняли, что под чистым искусством он немножко другое имел в виду, не то, что кто-то подразумевал под этим. Он, конечно, имел в виду качество текста, качество произведения, высочайшее качество художественного произведения.

(Аплодисменты.)

...Я приглашаю на сцену - писателя, о котором здесь уже вспомнила Нина Краснова. Ваграм Кеворков! Писатель, который пришел ко мне со своей оригинальной кавказской темой, с неким налетом цыганщины, и это понятно, потому что после ухода с телевидения он долгое время работал с табором цыганским (смех в зале)... со знаменитым певцом Жемчужным. Ну, Ваграм Борисович сейчас, может быть, все сам об этом скажет. Он сейчас подготовил книгу “Роман бахт” - это цыганское счастье.

Ваграм КЕВОРКОВ:

Вот то, что сегодня вышел сотый номер журнала “Наша улица”, это – праздник! Это праздник для всех, и в том числе для меня. Потому что Юрий Александрович Кувалдин печатает меня из номера в номер уже два года. Я счастлив, что он меня печатает. И я счастлив видеть здесь сегодня вас, ваши глаза. Потому что каждый из вас подарил мне какое-то наслаждение, когда я читал его произведения. Потому что бесталанных людей в “Нашей улице” и в этом зале нет. Здесь все люди талантливы. Я рад тому, что этот журнал много дал мне и что он открыл для меня Федора Крюкова, Тинякова, авторов Серебряного века, в частности, Волошина. Я сейчас прочитаю одно из стихотворений Волошина.

Максимилиан Волошин

На дне преисподней

Памяти А.Блока и Н.Гумилёва

С каждым днём всё диче и всё глуше
Мертвенная цепенеет ночь.
Смрадный ветр, как свечи, жизни тушит:
Ни позвать, ни крикнуть, ни помочь.
Тёмен жребий русского поэта:
Неисповедимый рок ведёт
Пушкина под дуло пистолета,
Достоевского на эшафот.
Может быть, такой же жребий выну,
Горькая детоубийца - Русь!
И на дне твоих подвалов сгину,
Иль в кровавой луже поскользнусь,
Но твоей Голгофы не покину,
От твоих могил не отрекусь.
Доконает голод или злоба,
Но судьбы не изберу иной:
Умирать, так умирать с тобой,
И с тобой, как Лазарь, встать из гроба!

12 января 1922, Коктебель

Спасибо. Я должен сказать, что, конечно, сто номеров журнала – это не шутка! За одно за это надо ставить Юрию Кувалдину памятник при жизни.

А сегодня, мне кажется, каждый из нас счастлив, потому что сегодня, благодаря сотому номеру журнала, каждый из нас выглядит на все сто!

Юрий КУВАЛДИН:

В сотом номере есть вещи довольно-таки парадоксальные, если не сказать - трагичные... Об этом скажет писатель, поэт из деревни Спирово, певец тверской земли Владимир Степанов!

Владимир СТЕПАНОВ:

Среди авторов сотого номера напечатан один из лучших авторов “Нашей улицы” – Станислав Золотцев. Он передал Юрию Александровичу свой рассказ “Кровь и слезы Словенских ключей” за несколько дней до своей смерти. Я предлагаю почтить память Станислава Золотцева, а в его лице – память всех тех авторов, которые не дожили до юбилейного сотого номера.

(Все поднимаются со своих мест, и возникает минута молчания.)

Нина Краснова сказала, что она сегодня встречалась с Виктором Линником, и один автор спросил у него: а какой сегодня праздник? И он ответил: “Сто лет журналу “Наша улица”, - оговорился. А я сегодня тоже оговорился, как Виктор Линник. Незнакомая мне девушка, моя соседка по залу, спросила у меня, какой сегодня у журнала юбилей. А я говорю ей: сто лет!

(Смех в зале.)

Юрий КУВАЛДИН:

Да. Володя, ты потом возьмешь номера журнала, чтобы передать их вдове Станислава Золотцева.

Я помню, мы с Ваграмом Борисовичем Кеворковым стояли в ЦДЛе. И ко мне подошел Стасик Золотцев и сказал мне: “Юрий, я написал хороший рассказ. Не могли бы вы почитать его?” - Я говорю ему: “Стас, ну че мне тебя читать? Ты хорошо пишешь. Я напечатаю тебя, не читая”. И напечатал его. Но он этого уже не увидел. С Нагибиным у меня тоже вот так же получилось, такая же вот история. Текст его вышел, а автора уже нет. И я формулирую дальше и говорю и повторяю одну и ту же фразу: писательство - дело загробное, господа! Все классики у нас давно уже там, на том свете. И писатель должен писать такие тексты, чтобы они потом продвигались и входили в вечность сами, самостоятельно, уже без поддержки автора.

Осип Мандельштам

* * *

Отравлен хлеб, и воздух выпит:

Как трудно раны врачевать!

Иосиф, проданный в Египет,

Не мог сильнее тосковать.

Под звездным небом бедуины,

Закрыв глаза и на коне,

Слагают вольные былины

О смутно пережитом дне.

Немного нужно для наитий:

Кто потерял в песке колчан,

Кто выменял коня,- событий

Рассеивается туман.

И, если подлинно поется

И полной грудью, наконец,

Все исчезает - остается

Пространство, звезды и певец!

1913

Юрий КУВАЛДИН:

Сейчас я хотел бы дать слово очень энергичному автору на все руки, который годится для эссе Кузнецова Виктора Казанского (в герои его эссе). Врач, ставший писателем, причем врач-окулист. Замечательный поэт, очеркист, репортер, журналист, прозаик... в общем, все, что пишется по жанрам, все он умеет. Виктор Широков!

Реплика из зала (о Викторе Широкове):

Переводчик (он еще и переводчик)!

Реплика из зала (о Викторе Широкове):

Человек без определенных занятий!

(Смех а зале.)

Юрий КУВАЛДИН:

Да, вот говорят, человек без определенных занятий.

(Смех в зале.)

Виктор ШИРОКОВ:

Спасибо. Значит:

Народ устал и рвется на банкет.

Но хочется и мне сказать “привет”.

Вообще состязаться в красноречии с предыдущими ораторами тяжело, потому что мы действительно утомились. Вот Володя Колечицкий сказал, что ему разрешили выступать всего две минуты, а я подумал: а что, если бы его приговорили к пожизненному стоянию на этой эстраде?

Так вот, на самом деле день сегодня – конечно, замечательный. Журналу еще нет 10-ти лет, то есть у нас впереди - праздник 10-летия. Но что вышло уже сто номеров журнала... это событие, конечно, стоит отметить. Сто номеров журнала - это все равно, что сто дней Бонапарта! Понимаете? Тем более, что если сто дней Бонапарта, как вы знаете, кончились все-таки печально, то у этого журнала, я надеюсь, долгая и счастливая судьба. И скоро будет 101-й, 102-й, 103-й номер... и, так сказать, эта арба будет еще долго и замечательно катиться.

Значит, тут все время происходит что-то странное... Вот главный редактор “Нашей улицы” Юрий Кувалдин декларирует, что он вообще стихи не любит, не печатает, что “Наша улица” - это журнал прозы. А я должен сказать Юрию Кувалдину спасибо за то, что он печатает не только мою прозу, но и мои стихи. Я печатался, наверное, в каждом московском журнале. И нет такого московского журнала, где я не печатался. Но именно журнал “Наша улица” напечатал 5 моих поэтических подборок – и, по-моему, самых лучших из всех, какие у меня печатались. За это я благодарен Юрию Кувалдину, помимо всего прочего.

Все авторы, которые выходили сюда, на эту сцену, читали стихи. Я стихи читать не буду. Народ действительно устал. Но я хочу сказать, что вот все-таки есть у нас в литературе несколько веселых имен: веселое имя – Пушкин! веселое имя – Кувалдин! несмотря на такую страшную, так сказать, значимость этой фамилии.

Я думаю, что журнал стал чуть-чуть тоньше по сравнению, так сказать, со своими первыми годами, но он стал тоньше не по объему (хотя и по объему тоже), он стал тоньше в своих чувствах и выражениях. Потому что... что-то в нем отфильтровалось... Мне как читателю немножко, чуть-чуть, не хватает критики в журнале, но критика присутствует постоянно в самом отборе материала главным редактором, так сказать – такая невидимая критика, так что она есть. Мне, и не только мне, а всем, уже скучно быть без этого журнала, скучно жить без него, хочется увидеть каждый новый номер, хочется посмотреть, кого же Кувалдин напечатал в новом номере.

Значит, вот есть такая не то чтобы топонимика или метонимия... и не то, чтобы стихи... а такое выражение: улица у лица. Лица “Нашей улицы” стали вырисовываться все резче и резче. Сначала там на обложках были коллажики, как говорил Александр Трифонов, потом – улицы Москвы, а теперь пошли лица авторов. И вот эти лица звучат ненавязчиво, и в то же время они, как камертон, определяют направление журнала.

Значит, я поздравляю журнал “Наша улица” с 1000-летием.

(В зале хохот: “Ха-ха-ха!” И бурные аплодисменты.)

Юрий КУВАЛДИН:

Спасибо. На банкет спешить не надо, у нас еще масса выступающих, мы еще посидим часика два... (Смех а зале.)

Для поднятия настроения к микрофону вызывается Академик Рецептуализма Слава Лён. Он идет. Отец, основатель нового течения в искусстве. Это не просто так себе – это искусство Третьего тысячелетия. После Серебряного века искусство и время не кончилось, а начался Бронзовый век русской культуры. Слава Лён!

Слава ЛЁН:

Бронзовый век тоже кончился. Бронзовый век закончился в 1989 году. Дата Бронзового века: 1953 год, когда Сталин умер, - и конец 1989 года, когда рухнул “железный занавес”. А то, что началось сейчас, это называется... это - время Большой попсы. Это сказал не я, это сказала Галина Волчек.

Ну, я действительно поздравляю журнал “Наша улица” с 1000-летием!..

(В зале – гомерический смех и хохот с визгом: “Ха-ха-ха!” - И аплодисменты!)

Юрий КУВАЛДИН:

Хорошо. Сегодня 100-летие журнала...

Слава ЛЁН:

Я хочу подчеркнуть, что мы, вот, в частности, люди, здесь сидящие, знаем, что за рамками музея, люди отмечают еще один праздник... в частности, Борис Мессерер, сейчас свое 75-летие справляет, он четыре рецептуальных выставки проводит - в Третьяковке, в Пушкинском музее и в Академии художеств... А осенью он будет делать большую выставку рецептуальную в Русском музее, в Питере, такая вот ретроспектива... Короче говоря, мраморный музей будет весь заполнен Мессерером.

Я сегодня хочу поздравить Сашу Трифонову с тем, что он меня все-таки в конце концов послушался... и стал выставляться со своими картинами не только на своих персональных выставках, но и на выставках в команде (в одной связке) с другими художниками. По-моему... сколько?.. уже четыре года я твержу ему три великих наставления великого художника Ильи Кабакова. И пусть каждый, кто пишет или рисует... всегда вспоминает три великих наставления Ильи Кабакова:

1. В будущее возьмут не всех.

2. История искусства заполнена школами, а не индивидуальностями.

3. В искусство надо вламываться бандой

(Смех в зале и на сцене: “Ха-ха-ха!”)

Вот он меня наконец услышал... правда, тут большое спасибо Игорю Снегуру (который взял Сашу под свое крыло и под свое шефство).

Юрий КУВАЛДИН:

А Виталику Копачеву?..

Слава ЛЁН:

И ему, конечно. Его сейчас в зале нет. Он уже к художественной части перешел... ушел на фуршет. Устал сидеть здесь. Так вот... когда Саша Трифонов выставился со своими картинами в команде с Игорем Снегуром и Виталием Копачевым... А Игорь Снегур – это безусловный классик живописи... Это - 62 год, Манеж, это Малые грузины, 28... “двадцатка” и так далее... А Виталий Копачев - номинант премии Кандинского и тоже уже безусловный классик... И вот попасть в такую команду – это большая честь для каждого художника. Потому что персональную выставку сейчас сделать легко, а вот попасть в такую команду – это уже, конечно, чудо! Я желаю тебе, Саша, как можно дольше продержаться в этой команде.

А сейчас... я даже не знаю, что делать... потому что я чувствую, люди (зрители, гости и участники вечера) уже устали... Я сейчас хотел бы прочитать одно свое стихотворение... У меня нынче - потрясающий год. Как только я освободился от диктатуры Каталины Любимовой, я сразу получил творческую свободу, я написал четыре книги стихов. Одну я писал восемь лет и наконец закончил ее...

Юрий КУВАЛДИН:

Читай, читай...

Слава ЛЁН:

Можно читать?

Крики из зала:

Читайте! Читайте!

Слава ЛЁН:

Стоит читать?

Крики из зала:

Читай! Читай!

Слава ЛЁН:

Впервые за всю свою жизнь я написал детскую книжку стихов. Я думаю, меня хорошо слышно? Ничего? Я думаю, что меня хорошо слышно...

Юрий КУВАЛДИН:

Слава, идет запись вечера на магнитофон, вечер пишется на плёнку...

Слава ЛЁН (залу):

Я сейчас прочитаю свои стихи из детской книжки. Вы не смущайтесь, когда будете слушать их... (Он берет свои листки со стихами, надевает себе на нос очки, смотрит в листки, ничего не может разобрать там.) У меня очки совершенно не те, которые нужно... Я прочитаю то, что будет близко к моим глазам...

Юрий КУВАЛДИН:

Слава, мы записываем вечер для вечности, пишемся на магнитофон...

Слава ЛЁН:

Поэтому... что я прочитаю (увижу на листках), то и прочитаю. (Сергей Филатов дает Славе Лёну свои очки. Слава Лён надевает их.)

Значит, этим стихотворением открывается моя книжка, которая так и называется – “Дети в школу собирались”. Это очень важная книжка, необычная совершенно, для меня, которую я написал после Таганки... после того, как я ушел оттуда.

Дети в школу собирались,

Мылись, брились, похмелялись...

(Смех и хохот в зале: “Ха-ха-ха!”)

Вдруг, откуда ни возьмись,

Появилась...

(Хохот и гогот в зале.)

Нет, я откланиваюсь и жду всех на банкете, на художественной части. Давайте на банкете всё договорим, что мы недоговорили здесь.

Реплика из зала:

Давайте!

Юрий КУВАЛДИН:

Вас я отпускаю на банкет...

...А теперь я хочу дать слово представителю “Литературной газеты”, которую в общем-то не считаю даже газетой, но этот представитель - мой друг, который на 16-й полосе там работает. Александр Хорт! Он прекрасный прозаик. Я люблю его прозу и напечатал в “Нашей улице” несколько его вещей. Александр Николаевич Хорт!

Александр ХОРТ:

Вы знаете, когда я шел сюда, то я уже шел в предвкушении того, что я увижу новый журнал, новый номер “Нашей улицы”.

Я был на новогодних встречах “Нашей улицы”. Общался с авторами этого журнала. И знаю, что сейчас многие авторы, если они что-то напишут, то они несут это уже не в старые “толстые” журналы, а в “Нашу улицу”, Юрию Кувалдину. Им хочется печататься там. И то, что Юрий Кувалдин создал свой “толстый” журнал, со своей командой, со своим кругом авторов, спасибо ему огромное за это! Я поздравляю всех вас с выходом 100-го номера!

Юрий КУВАЛДИН:

Я желаю, чтобы “Литературная газета” вновь стала свободной трибуной писателей.

Крики из зала:

Ура!

Юрий КУВАЛДИН:

...И чтобы она изгнала оттуда всех политиканов!

Я хочу дать слово Андрею Углицких. Он здесь?

Реплика из зала:

Он был здесь! Ушел вниз, на фуршет!

Юрий КУВАЛДИН:

Хорошо. К роялю подходит Филипп Копачевский и завершает наш вечер выдающимся произведением, а каким, он нам сейчас сам скажет.

Филиппу недавно исполнилось 18 лет, а на вечерах “Нашей улицы” он стал выступать с 16 и с 14 лет. Ученик Эмиля Александоровитча Монасзона, который недавно отмечал свои 80 лет, он отмечал их в консерватории, в Рахманиновском зале, и Филипп там играл.

Филипп КОПАЧЕВСКИЙ:

...интермеццо ми мажор, опус 116...

(Филипп Копачевский играет интермеццо. Аплодисменты зала, крики “Браво!”)

Юрий КУВАЛДИН:

А сейчас с небольшим экспромтом выступит писатель Александр Кирнос, тоже, между прочим, из врачей, это всё потенциальные кадры Виктора Кузнецова-Казанского (герои его эссе о писателях-врачах), как и Виктор Широков... Александр Кирнос!

Александр КИРНОС:

Я рад, что попал сюда, на этот праздник. Я слушал всех, кто выступал здесь, и у меня сложился вот такой экспромт.

(Александр Кирнос читает и напевает свой экспромт “И направо, и налево...”.)

Как вам не стыдно быть поэтом?

И я случайно стал прозаик.

Юрий КУВАЛДИН:

Это прекрасно! Это написано поперек газеты!

Спасибо всем!

Теперь мы плавно переходим к фуршету. Я приглашаю всех авторов “Нашей улицы” на сцену, для коллективного фотографирования...

Нина КРАСНОВА (с цифровым фотоаппаратом “Pentax” в руках):

Все авторы “Нашей улицы” – на сцену, на фотосессию!

Реплика одного из авторов:

Пока мы будем здесь заниматься фотосъемками, фотосессиями, люди на фуршете всё съедят и всё выпьют, что там есть, и нам ничего не достанется!

Юрий КУВАЛДИН (автору реплики):

Вы что - в историю не едете? Идите на фуршет.

Стенографию вечера подготовила поэтесса Нина КРАСНОВА

23 марта 2008 г., Москва