Юрий Кувалдин "Титулярный советник" повесть
Юрий Кувалдин родился 19 ноября 1946 года прямо в литературу в «Славянском базаре» рядом с первопечатником Иваном Федоровым. Написал десять томов художественных произведений, создал свое издательство «Книжный сад», основал свой ежемесячный литературный журнал «Наша улица», создал свою литературную школу, свою Литературу.
Юрий Кувалдин
ТИТУЛЯРНЫЙ СОВЕТНИК
повесть
В пять утра Олегу Олеговичу сильно захотелось есть. Он перелез через толстую жену, так как спал у стенки, и босиком, зевая, проследовал на кухню. Слабый свет из кухонного окна через тюль осветил всю его фигурку. Это был, что называется, много раз описанный странными русскими перьями типический экземпляр титулярного советника, которых в одной Москве насчитается столько, что собьешься со счета, и все титулярные советники хотят есть, ну, разумеется, не точно в пять утра, а по-разному, в течение суток, кто когда. Говорят, что теперь с красными флагами на улицы выходят те, кто хотят есть. Но Олегу Олеговичу казалось, что только ему одному хотелось есть. Странно, конечно, он был устроен, но по образу и подобию, как и подобает.
Он долго шарил по кухне в поисках еды, но кроме остатков гречневой каши на дне кастрюли ничего не нашел, даже хлеба. В нервном отчаянии он стал впихивать в себя кашу холодную эту. Что ж делать, виновато правительство, приватизация, коммерциализация, номенклатура - бывшая и настоящая, долларизация, разгул преступности, инфляция, начальник отдела, главный бухгалтер и мерзкий московский климат! Это он, климат, сделал Олега Олеговича похожим на мопса - морщинистое серое лицо с жиденькой бородкой, которую когда-то в юности отпустил для солидности, и так и оставил на всю жизнь, даже удобно - бриться не надо. Роста он был низенького, телосложения - щуплого, а есть хотел, как Поддубный. Хотя Олег Олегович был не Поддубным, а подкаблучником, то есть в семье правила жена, а он как бы был при ней, вроде посыльного.
Олег Олегович проглотил кашу, икнул и сел на табурет, уставившись в окно. Никаких мыслей в голове не было, одно отражение, согласно Марксу, реальной действительности, жуткой и бездарной. В сумерках он видел в окно помойку, которую не вывозили всю зиму, и вот теперь, весной, вся эта грязь вылезла гниющей горой. Контора, в которой работал Олег Олегович, развалилась, и он оказался безработным. В трудовой книжке появилась сорок шестая запись: “Уволен по собственному желанию”. В советское время он с легкостью менял места работы, искал наиболее выгодного, то есть такого, где бы платили максимальный оклад, самый максимальный за то, что ты показываешься там минимальное количество раз в неделю, просто показываешься.
Теперь же положение Олега Олеговича было аховым. Вот уже три месяца он не мог найти себе работу. Тащила кое-как воз семьи жена, работавшая некогда, до катастрофических событий в России, как считала она - и Олег Олегович в этом мнении был с нею полностью солидарен, - секретарем-машинисткой парткома военного завода, а теперь учетчицей в отделе труда того же завода, который дышал на ладан: зарплату не выдавали с января, а теперь май! Жена занимала, перезанимала, покупала у подруги на чулочной фабрике кое-какую продукцию и перепродавала ее родственнице на Украину, где уже положили зубы на полку, - в общем, спекулировала, как могла, а могла плохо, не будучи подготовленной к рыночным отношениям. Ее не раз обманывали, брали носки в кредит, а деньги не платили. Вот тебе и родственники!
Олег Олегович неоднократно подумывал, а не выйти ли ему под красные флаги и не побить ли булыжниками ненавистные ему палатки коммерсантов, даже Володе Гусеву как-то звонил, расспрашивал о коммунистическом движении. Гусев ходил под красными флагами с Анпиловым, громил палатки, потому что Гусев был смелым и у него в трудовой книжке была лишь одна запись - принят слесарем в учреждение № 36795. С ним его познакомила много лет назад жена на одной вечеринке. Но Олег Олегович смелым не был, боялся, что его поймают и посадят. Так что от битья стекол он отказался, а других идей в его голове не возникало. Жена постоянно твердила: “Надо что-то делать!”, но что делать, не объясняла Олегу Олеговичу, возила его с собой за тюками, он таскал эти тюки на барахолки, она торговала, а он при ней стоял и волновался, как бы не обокрали.
Олег Олегович находился в перманентном состоянии нервного потрясения. Три месяца в этом состоянии! Разве можно так жить? Он отвел взгляд от помойки и тихо заплакал, уронив голову в ладони. Стыдно было перед детьми, кормить их стало нечем. Скоро они поднимутся, а что им давать на завтрак? Может быть, жена что-нибудь для них припрятала? У Олега Олеговича было трое детей:
Елена заканчивала институт, Вика - школу, Маринка ходила в детский сад. Дохода никто не приносил, но есть хотели все. Поплакав некоторое время, Олег Олегович пошел умываться, и пока умывался, повторял слова жены:
“Надо что-то делать!”. Повторив эти слова раз пятьдесят, он ничего не придумал и от этого бессилия проскулил тоскливо.
И с такой же тоскливостью булькала струйка воды из сорванного крана. Олег Олегович попытался плотнее закрутить его, но сорвал резьбу и вода хлынула потоком. Он полез перекрывать воду в уборной за перегородкой, но там на кране не было вентиля. В ванной вода била фонтаном. Олег Олегович испугался, пошлепал в комнату будить жену. Та в ужасе вскочила, огромная, грудастая, вытащила из-под шкафа чемоданчик с инструментами, схватила разводной ключ и побежала перекрывать воду. Олег Олегович стоял в дверях уборной и наблюдал за уверенными действиями жены. Вода была перекрыта.
- Слесаря нужно вызывать, - сказала жена после этого.
- Он на бутылку попросит, - сказал Олег Олегович.
- Да, - согласилась жена. - Придется на заводе кран просить у сантехников. Но и им нужно платить. Хотя они подождут, - размышляла вслух жена и без перехода спросила: - Ты что-нибудь придумал?
- Что тут придумаешь!
- Надо что-то делать! - твердо сказала жена.
- Что? - возвел глаза к потолку Олег Олегович.
- Ох, интеллигенция! Что мне с вами делать? - усмехнулась жена и увлекла Олега Олеговича, заметно замерзшего, на брачное ложе, что она любила делать часто и истово.
Когда поднялись дети, жена разогрела припрятанную банку немецкой тушенки из гуманитарной помощи, которую за минуту как ветром сдуло.
- Я не наелась, - сказала Маринка.
- В саду покормят! - грубовато сказала студентка Елена, симпатичная девушка, понимая всю сложность текущего момента.
Олег Олегович одобрительно кивнул головой. Вчера вечером Елена разоткровенничалась с ним о создавшейся в семье ситуации, что дальше так жить нельзя и что она придумала кое-что, а именно она прочитала рекламу в газете, что можно выйти замуж за состоятельного западного бизнесмена, что эти бизнесмены ищут русских девушек себе в жены и что она уже написала по одному адресу в Нью-Йорк, теперь же ждет ответа.
- Только матери не говори, - попросила Елена, - а то она такое подымет!
- Могила, - сказал ей Олег Олегович и лег спать в десять часов.
Олег Олегович был ранней птахой. А если его уговаривали посидеть у телевизора, посмотреть какой-нибудь интересный фильм после двадцати двух часов, он, помучившись минут десять, засыпал прямо в кресле. Прежде он любил вечером просматривать газеты. Наденет очки и листает. А теперь и газет в доме не было. Не подписались по известным причинам.
Первой убежала в школу Вика. У нее уже были мальчики, об этом Олег Олегович догадывался, но не расспрашивал. Затем жена повела в сад Маринку, сказав, что сейчас вернется и поедет с Олегом Олеговичем на чулочную фабрику за товаром.
- Дай сигаретку, - сразу же, как дверь за женой закрылась, попросил у Елены Олег Олегович.
- Пап, свои нужно иметь! - усмехнулась Елена, но одолжила пару сигарет.
Елена курила уже полгода, но мать об этом не знала. Все откровения у нее были с отцом. А он за нее не беспокоился, он знал, что она - красивая, стройная, усидчивая - найдет свой путь в жизни.
- Ладно, пока! - покурив, сказала Елена и, уходя, добавила: - К ужину что-нибудь притащу!
Олег Олегович знал, что она держала на коротком поводке двоих однокурсников из довольно-таки состоятельных семей. Как бы ему, Олегу Олеговичу, стать состоятельным? Он прошелся из угла в угол и вдруг в голову пришла довольно-таки ясная идея - вызвонить всю свою телефонную книжку, может быть, что-нибудь ниспадет? Как ему раньше в голову не приходила подобная идея! И он принялся накручивать диск телефона. Даже палец устал. Однако толку было мало. Все были заняты, всем было некогда, все понимали его положение, но ничем помочь не могли, поскольку сами искали свою спасительную соломинку.
Окончив двадцать лет назад институт, ни с кем из однокурсников Олег Олегович контактов не поддерживал. А тут наткнулся в записной книжке на фамилию Маркова и вспомнил о нем, и набрал его номер. В трубке послышался мужской голос, должно быть, самого Маркова, но Олег Олегович с некоторым сомнением попросил:
- Мне Андрея Ивановича.
- Это я, - сказал Марков.
- Привет, старик! - выпалил по-студенчески Олег Олегович. - Не узнал?
- Нет. Говорите скорее. Я спешу.
- Да это я, Олег, твой однокурсник.
- Олег? Хорошо. Слушаю, - столь же нейтрально проговорил Марков.
- Надо встретиться, - сказал Олег Олегович.
- Давай. Ты где?
- Дома.
- Сиди. Я через час сорок к тебе заеду, - сказал Марков. - Адрес?
Не успел Олег Олегович продиктовать адрес, как Марков положил трубку.
Олег Олегович вновь набрал его номер, но телефон не отвечал. Вернулась жена. Узнав, что он должен сидеть и ожидать какого-то Маркова, обозлилась и помчалась на чулочную фабрику одна. Олег Олегович стал в ожидании ходить из угла в угол. А что, если Марков как-нибудь поможет? Ведь, помнится, в стройотряде Марков был командиром, таким инициативным, и денег тогда дал Олегу Олеговичу за безделье много. Хотя, с другой стороны, прикинул Олег Олегович, номер телефона остался у Маркова тот же, стало быть, он живет там же, в двухкомнатной квартирке, что и в студенческие годы. Но тогда он на третьем курсе женился и на стройотрядовский заработок купил себе эту двухкомнатную квартирку, что по тем временам для студента было невероятно. Собственно, поэтому Олег Олегович набрал номер Маркова.
Ровно через час сорок явился Марков. Олег Олегович сделал кое-какое вступление, сказав, что и угостить его нечем, но Марков пропустил это мимо ушей.
- На ловца и зверь бежит, - прервал извинения Марков. - Я принимаю решения быстро. Ты позвонил как раз в тот момент, когда я подумал о тебе, Олег. Я вспомнил тебя и ты позвонил.
- Неужели?
Марков махнул рукой. Он был такой же собранный, быстрый, как и в студенческие годы, только седина говорила о том, что с той поры минуло двадцать лет.
- Мне нужен человек, такой как ты.
- Я сам хотел тебя просить...
- Помолчи. Я перебрал в памяти всех своих знакомых и остановился на тебе.
Через пять минут Марков достал из портфеля круглую печать и приложил ее к одной из последних страниц трудовой книжки Олега Олеговича с записью о том, что он принят на работу в должности заместителя директора производственного предприятия “Цветы России”.
У Олега Олеговича от волнения дрожали руки, когда он писал заявление. Все это ему казалось сном. Марков с собственной печатью, должность заместителя директора и, главным образом, аванс в таком размере, о котором запрещено было думать в этом доме.
- Благодетель! - воскликнул Олег Олегович, склоняя лысеющую голову.
- Ладно. Помчались. Ты готов?
- Готов!
При виде “Мерседеса” у Олега Олеговича заблестели глаза, и он осторожно сел на мягкое сиденье. В Подольск они не ехали, нет, они летели, бесшумно, как птицы.
- Дело в том, что мне нужен верный человек, - сказал Марков. - Хоть ты знатный бездельник, но в верности и молчании тебе не откажешь...
И всю дорогу Марков говорил о своем индивидуально-частном деле, о том, что он уже успел принять на работу к себе и уволить порядка десяти человек, лживых, жадных мстительных, живущих одним днем.
День прошел за одну минуту. В конце его Олег Олегович под управлением Маркова накупил в новом коммерческом гастрономе таких вкусняшек и в таком объеме, что не помнил, как Марков подкатил его к подъезду и как он дотащил всё это до квартиры. А дальше он прозрел и увидел алчущие физиономии детей и жены. Жена смеялась и плакала, напевала и заикалась, когда нарезала тонкими прозрачными ломтиками осетрину, раскладывала по тарелкам шейку, говяжий рулет, швейцарский сыр и прочая, и прочая, и прочая...
- Что это?! - восклицала она.
И Олег Олегович, почувствовав, что он овладевает жизненной ситуацией, несколько приподнял голову и объявил, что он теперь заместитель директора одной из состоятельнейших частных фирм. И семья ела, ела, ела. И было счастье на лицах детей, и жена почувствовала, что муж Олег Олегович не такой уж подкаблучник. Они не уходили с кухни до двадцати двух часов, все ели, пока сам Олег Олегович не поднялся и не направился опочивать.
Он пробудился, как и обычно, в пять часов и по инерции пошлепал босиком на кухню, думая, что сейчас ему придется шарить в поисках еды. Но неубранный стол поразил его остатками яств. И Олег Олегович принялся есть и съел больше того, что мог съесть. Желудок уже отказывался принимать роскошную пищу, а глаза Олега Олеговича были голодны. И он все ел и ел. Пока пища не встала колом в горле. Только тогда он отвалился от стола и закурил собственную сигарету, но вдруг отложил ее, вспомнив, что купил прекрасный кофе. Приготовив его, он жадно выдул чашку ароматного напитка и вновь зажег сигарету.
В семь часов на кухню вышла в одной ночной рубашке жена и тоже принялась есть. Она хватала мясо, рыбу, сыр, маслинки прямо руками и засовывала жадно в рот. Потом плюхнулась тяжелым задом на табурет и тоже приступила к питию кофия с оттопыренным мизинчиком. Закончив, спросила:
- Ну, и чем же этот Марков занимается?
Олег Олегович многозначительно посмотрел на нее. Раньше у него взгляда такого не было.
- Цветами, детка моя.
Жена даже смутилась от такого снисходительного обращения.
- Да-а... - протянула она, - видно, выгодное дело.
Олег Олегович молча встал, прошел в прихожую, извлек из кармана деньги и, вернувшись на кухню, бросил их перед женой.
Взгляд жены будто помрачился, минуту она сидела каменной, затем решительно схватила деньги и прижала их к взволнованной груди.
- Пошли! - приказала она и увлекла Олега Олеговича на кровать.
Страсть ее была воистину беспредельна. Потные, часто дыша, они лежали потом и смотрели в потолок.
- Надо сделать ремонт, - через некоторое время, успокаиваясь и обнаружив на потолке свисающую на паутине побелку, сказала жена.
За завтраком девочки ели так, что хрустело за ушами, и глаза их, полные счастья, истово смотрели в тарелки.
- Папа, ты молодец! - похвалила Олега Олеговича Елена, уходя в институт.
Вика сделала бутерброд с черной икрой и сказала:
- На переменке съем.
В девять часов, поблескивая никелем, у подъезда припарковался “Мерседес”. Олег Олегович увидел его в окно. И жена увидела тоже, с нетерпением ожидая знакомства с Марковым и накрасившись так щедро, как давно не красилась.
- Андрей Иванович, - представился ей Марков.
- Кофейку? - спросил Олег Олегович.
- С удовольствием! - согласился Марков.
Пили кофе, Марков то и дело посматривал на часы.
- И как же вы, Андрей Иванович, вот так... в наше трудное время?
- А кто вам сказал, что наше время трудное? Коммунисты? Так они бездарны. Наше время самое легкое, поэтичное, - сказал Марков. - Какие проблемы? Проблем нет! Идите в регистрационную палату, открывайте свою фирму и работайте! Вот и все.
- Легко сказать, - засмеялась жена. - А налоги, а взятки, а рэкет?
- Вы начитались “Московского комсомольца”? Так не читайте этот бульварный листок, который делает бывший правоверный комсомольский коммунист с сопливыми мальчишками из конъюнктурных соображений.
- Нет, нет я не читаю “Московский комсомолец”, - словно бы испугавшись, сказала жена.
- Ну, тогда смотрите новости по телевизору. Там такие же совки на гособеспечении, бездарные и самомнительные.
- Выходит, только вы, Андрей Иванович, талантливы? - с укором спросила жена.
- Я этого не говорил. Но я - свободен в принятии решений. Сейчас самое лучшее время для работы. А тех, кто умеет работать, у нас почти что нет. Вывелись!
В “Мерседес” Олег Олегович садился уже более успокоенным, чем накануне, но волнение все-таки присутствовало, тем более, что за ним наблюдал их дворник, еще не проспавшийся после похмелья.
- Гора помойная гниет, - сказал Олег Олегович как бы для себя, - а этот пьет каждый день.
Марков подозвал к себе дворника и сказал:
- Ты можешь убрать все это? - кивнул он на помойку, затем достал несколько купюр и, протянув их очумевшему от вида крупных денег дворнику, добавил: - Чтоб завтра этого не было!
- Будет выполнено! - сказал хрипло дворник и вытянулся.
Летели в машине быстрее вчерашней птицы. Марков всю дорогу говорил. Было такое впечатление у Олега Олеговича, что Марков соскучился по разговору. У теплиц стояла огромная фура. Полдня грузили ящики с розами. Причем Марков работал энергичнее грузчика и шофера. Олег Олегович из-за своей комплекции титулярного советника едва успевал за ними, руки немели, ноги гудели, но он не жаловался, не хныкал, а стиснув зубы, таскал и таскал ящики, довольно-таки легкие, но походи за ними полдня туда-сюда на сто метров!
Фура ушла в Питер после того, как заехали по пути в одну посредническую фирму, где Марков получил столько наличных за эти розы, что Олег Олегович окончательно перестал понимать происходящее.
- А теплицы кому принадлежат? - по дороге к дому спросил он у Маркова.
- Мне, - ответил Марков.
- Так это ж целый совхоз!
- Это и был совхоз, пока я его не купил, - сухо сказал Марков, поправляя зеркало заднего вида.
- А где столько денег взял? - осторожно спросил Олег Олегович.
- Заработал.
- Ну, а сначала?
- С рубля начал, - сказал Марков. - Откуда у меня деньги! Занял на регистрацию предприятия. Розы в этом совхозе взял в кредит, на реализацию.
- Они сами не могли продать?
- В том-то и дело. Довели совхоз до того, что розы на свалку выбрасывали. Не идут, говорили. Лентяи чертовы. Привыкли, что оптом у них все забирали и твердо платили. А оптовая торговля рухнула. Ну, а эти... Впрочем, что говорить об этом! Это общеизвестно.
Олег Олегович радостно ехал к дому, полагая, что Марков отстегнет ему какую-то сумму, но не тут-то было, тот высадил Олега Олеговича и восвояси укатил.
Жена просто-таки надрывалась от счастья, когда показывала Олегу Олеговичу обновки: платья, юбки, сапоги...
- Деньги остались? - спросил несколько сосредоточенно Олег Олегович.
- Нет. Я все до копейки истратила. И за квартиру вперед уплатила.
Олег Олегович в задумчивости опустился к не столь уже роскошному столу. Ел не спеша, не потел.
- А что, он тебе сегодня денег не дал? - спросила жена.
Некоторое время Олег Олегович молчал, как бы закипая, а потом повысив голос, спросил:
- А тебе на работе каждый день зарплату дают?!
- Что ты волнуешься? - спросила жена. - Ты как с ним договорился?
- Никак.
- То есть как “никак”? Да это же самое главное? Завтра немедленно же расставь с ним все по полочкам.
Вмешалась дочь-студентка:
- Пап, ты, прямо, какой-то. Да с ними нужно контракты писать! Дай-ка мне его телефон, я поговорю с ним!
Олег Олегович против воли продиктовал номер телефона.
Елена из другой комнаты позвонила Маркову.
- Здравствуйте, Андрей Иванович, - сказала она, когда тот снял трубку. - Это говорит дочь Олега Олеговича. Он у нас такой непрактичный... Я хочу спросить, сколько вы ему будете платить за работу и когда?
На том конце провода установилось странное молчание, затем трубка брякнула и послышались короткие гудки.
- Слышали, - ворвалась Елена на кухню, - он не стал на эту тему разговаривать!
Утром Олег Олегович проснулся раньше обычного, в четыре часа, потому что за окном гремели чем-то железным, рычала машина и раздавались бодрые голоса. Прошлепав босиком на кухню, Олег Олегович увидел дворника в руководящей роли, а какие-то работяги разделывались с помойкой. Солнце еще не поднялось, а во дворе уже было светло.
В девять часов “Мерседес” не подкатил к окну, и Олег Олегович заволновался.
- Что это он не подъезжает? - спросила жена.
Олег Олегович ответил ей резковато в несвойственной ему манере:
- Не надо лезть не в свое дело!
В десять он набрал номер Маркова, но никто не отвечал. Весь день Олег Олегович находился в страхе. Вечером дозвонился до Маркова.
- У меня твоя дочь работает? - спросил Марков.
- Нет.
- Хорошо. Значит, так. Зарплата у тебя один раз в месяц, второго числа. Это первое. Второе: ты будешь получать пятьдесят минимальных зарплат с учетом инфляции. Вопросы есть?
- Нет.
- Тогда завтра в девять, как и обычно! - закончил Марков и положил трубку.
У Олега Олеговича отлегло от сердца, он повеселел, ему даже захотелось посмотреть фильм после двадцати двух часов, и он принялся смотреть фильм, но через пятнадцать минут против желания - задремал. Жена и Елена перенесли его на кровать, маленького, размякшего, раздели и укрыли одеялом.
В пять часов утра он проснулся с легким чувством голода, перелез через жену и пошлепал на кухню босиком. С жадностью прикончил последний кусочек сыра и принялся дуть кофе и смачно курить.
В девять часов подъехал “Мерседес”, и Марков пожаловал в квартиру.
- Кофейку? - с порога спросил Олег Олегович.
- Обязательно! - согласился Марков.
Появилась жена, сказала:
- Вы уж извините, но ничего особенного Елена у вас не спросила...
Олег Олегович дикими глазами взглянул на нее, так что она сначала попятилась, а потом исчезла. Но появилась в кухне Елена в прозрачной белой маечке, так что видна была молодая грудь с темными сосками. Марков смущенно отвел взгляд в сторону, а Олег Олегович спросил:
- Ты почему не в институте?
- Свободный день! - сказала Елена, схитрив, - она осталась дома специально, чтобы увидеть Маркова.
Она его увидела. За столом сидел мужчина ее мечты и, главное, с сединой в красивых волосах. Она и маечку эту прозрачную специально надела, чтобы увидел - какая она, Елена, привлекательная. Конечно, это доказывать было не нужно. Она и была привлекательной, с голубыми глазами, с тонкой талией. И, потом, эта грудь...
В машине Марков сказал:
- У тебя дочь красавица!
Олег Олегович смущенно промолчал, не зная с чего начать разговор. Затем, подумав, сказал:
- А помойку-то убрали.
- Заметил. Деньги - это вода, которая толкает лопасти турбин!
- Старик, ты извини меня, но я немножко не понял насчет оплаты, - начал Олег Олегович скромно, - бухнул все деньги на стол жене, а она их все потратила... Не мог бы ты... в счет зарплаты?
Марков, не снижая скорости машины, извлек из кармана деньги. Их оказалось вдове больше, чем он дал в прошлый раз. Олег Олегович прямо-таки затрепетал от охватившего его чувства. Хотелось расцеловать Маркова. Хотелось ликовать. Он закрыл глаза и ему показалось, что у него выросли крылья и что он летит.
- Советую не давать жене денег, - вдруг сказал Марков. - На хозяйство брось и достаточно. Женщины не знают меры.
- Это точно! - подтвердил Олег Олегович. - Но ведь и расход в семье большой. Как сядем обедать, так кастрюли нет.
- И все-таки будь жестче, - сказал Марков.
Вечером Олег Олегович не выдержал и отдал жене половину полученной суммы. Елена при сем присутствовала и попросила, когда мать вышла:
- Пап, подкинь бедной родственнице!
И Олег Олегович подкинул столько, что Елена подпрыгнула.
- Ну, ты выяснил, сколько он тебе платить будет? - спросила она, когда на кухню вошла мать.
Олег Олегович безоглядно выпалил:
- Пятьдесят минимальных зарплат! Второго числа каждого месяца.
Жена от близости наступления рая на земле всплеснула руками. Затем достала из какого-то своего тайника бутылочку.
- Выпьем? - спросила она.
- На троих? - спросила Елена.
Все рассмеялись. Олег Олегович, захмелев, сказал:
- А ты не ценила мой талант!
- Откровенно, не ценила, - согласилась жена.
- Пап, сейчас единицы столько зарабатывают, как ты, - сказала Елена, закусывая балыком из новой партии продуктов, закупленных Олегом Олеговичем в том же гастрономе.
- Я думаю, что нужно деньги вложить в товар, - голосом бывалой бизнесменши сказала жена. - Я уже договорилась насчет мужских курток. Но мне немного не хватает, у тебя еще есть?
Царственным жестом Олег Олегович бросил на стол оставшиеся деньги.
Утром, когда ел, сидя в трусах на кухне, корил себя за этот поспешный жест, но совесть не позволила в семь утра, когда к трапезе присоединилась жена, попросить у нее денег хотя бы на сигареты. Поэтому в машине он завистливо поглядывал на курящего Маркова, на пачку сигарет, лежащую на полочке перед рычагом скоростей. Но Марков, словно перехватил его взгляд, предложил закурить. Олег Олегович бережно взял из пачки сигарету. К концу же дня уже машинально, не спрашивая дозволения, брал пачку и курил вволю. Марков притормозил у коммерческой палатки, купил блок сигарет и, положив его на колени Олегу Олеговичу, сказал:
- Дома спрячь, и чтобы у тебя было всегда свое курево!
А Олег Олегович, как назло, забыл спрятать. Елена воспользовалась этим, взяла себе половину блока, а когда Олег Олегович сделал ей замечание, парировала:
- Ну, пап, ты даешь! Как мои курить - это можно, а как я взяла...
- Ладно, ладно, - испуганно смутился Олег Олегович, - а то мать услышит.
А мать в это время в большой комнате сдавала оптом куртки, которые успела выкупить, какой-то знакомой. Когда знакомая удалилась с товаром, жена вошла с улыбкой в кухню и сообщила, что наварила прилично, но деньги отдадут через неделю.
- Ты что, в кредит отдала? - удивился Олег Олегович.
- Да это в доску своя женщина! - ответила жена, махнув рукой.
Но через неделю денег не было, и через месяц не было, и знакомая, которая оказалась незнакомой, и куртки исчезли с концами.
Олег Олегович, распаковывая хозяйственную сумку с очередным провиантом, пожурил жену за доверчивость, та не возражала и говорила, что впредь будет отдавать товар только за живые деньги, то есть в твердый счет. Олег Олегович положил на стол очередную зарплату, оставив себе кое-что на карманные расходы. Но вот незадача - на следующий день Марков остановился у магазина “Электрон”, и Олег Олегович ходил за ним возле прилавков, наблюдая, как тот покупает то одно, то другое.
- Я заметил, у тебя телефонный аппарат разбит. Купи вот этот.
Олег Олегович мысленно прикинул остаток средств и понял, что на аппарат не тянет. Произошла заминка, которую Марков решил быстро: сам пробил в кассу и вручил коробку с телефоном Олегу Олеговичу, у которого на лице было выражение мелкого воришки.
Перед тем, как тронуться, Марков сказал:
- Твою жену надо как-то отсекать. Она обанкротит тебя. Я все вижу и все понимаю.
- Изголодалась она, - тихо сказал Олег Олегович, - а вокруг столько соблазнов, столько товаров!
Марков хмуро, не отводя взгляда, уставился на него.
- Жить нужно по средствам! - отрезал он.
- Я понимаю, но что с ней делать?
- Давай отошлем ее в деревню, - предложил что-то непонятное Марков.
- В какую? У нас нет деревни, нет даже шести соток, - сказал Олег Олегович и при этом даже покраснел - так стыдно ему вдруг стало, что у него нет ни кола, ни двора. Хотя трехкомнатная квартира, конечно, была. И все благодаря жене, она выхлопотала в свое время на заводе через партком. А сам Олег Олегович, ну, ничего ровным счетом за всю свою жизнь не выхлопотал.
- Едем! - сказал твердо Марков и со свистом рванул машину.
На сто семидесятом километре от Москвы Марков свернул с шоссе и через пять минут прижался к двухэтажному зданию районной администрации. Чиновница деревенского вида на глазах у терявшего сознание Олега Олеговича выправила ему документы на владение землей и домом и с улыбкой благодарности приняла мзду от Маркова.
Дом стоял на опушке леса. Старый русский дом, который в народе называют избой.
Губы у Олега Олеговича почти дрожали, и он едва мог произносить односложное “да”. Сон стал реальнее яви, а явь - реальнее сна.
К трем часам дня были уже у Олега Олеговича. Марков поднялся к нему в столь торжественный момент. На кухне сидели: жена, Елена, Вика и Маринка. И все вместе ели.
- Кофейку? - предложил Олег Олегович.
- Обязательно, - улыбнулся Марков.
Маркову освободили табурет у окна. От еды он отказался, но кофе пил с удовольствием.
- Я никогда не думала, что муж будет столько зарабатывать! - сказала жена.
- Ничего особенного, - сказал Марков.
- В общем-то, да, - согласилась жена и, как бы между прочим, добавила: - Я тоже могла бы свое дело открыть.
Олег Олегович поперхнулся и закашлялся, даже слезы появились на глазах.
Марков тут же, уловив его смущение, сказал:
- Так в чем же дело? Регистрируйте фирму.
- Э, там взятки нужно давать, - сказала жена.
- Я помогу, обойдемся без взяток, я вам дам своего юриста.
Жена замялась, выискивая мысленно причину, которая бы ей не позволила открыть свое дело.
- Рэкета я боюсь.
Марков хладнокровно заметил:
- Против лома нет приема, окромя другого дома! Справимся.
- Нет, я боюсь. И потом - налоги!
- Вы их хоть когда-нибудь платили? - задал вопрос Марков.
- Нет.
- Ну, а что же говорите.
- Андрей Иванович, вы не думайте, что только вы можете работать! Я тоже могу! - с некоторой укоризной сказала жена.
Олег Олегович наступил ей на ногу под столом.
- И нечего мне на ноги наступать! - крикнула жена на мужа, так что тот сжался, поник и опустил глаза в тарелку. - А то они - бизнесмены, а мы никто! Да на нас страна держалась!
Елена вскочила, схватила мать за рукав платья и потащила из кухни. Марков молчаливо наблюдал за происходящим. Олег Олегович готов был провалиться сквозь землю. Маринка застучала вилкой по тарелке. Вика положила свою руку с маникюром на руку Маркова и сказала:
- А вы не могли бы мне достать билет в Большой театр?
Марков с удивлением взглянул в ее глаза и вдруг обнаружил, что Вика гораздо красивее Елены.
- Нет проблем.
Олег Олегович поднялся из-за стола и сказал:
- Дайте нам поговорить с Андреем Ивановичем.
Девочки покорно покинули кухню, Маринка даже закрыла за собой дверь.
- Не обращай внимания, старик! - извинительно проговорил Олег Олегович.
- Знакомо. У меня тоже есть жена и тоже есть проблемы.
- Такие же?
- Дорогой мой, кушать хотят все, даже моя жена!
Олег Олегович впервые подумал о том, что и у Маркова, оказывается, есть семья и есть проблемы. Хотя, конечно, он знал, что у него есть семья, но знал как-то поверхностно, неопределенно, а вообще, если чистосердечно, никогда об этом не вспоминал. И вслед за этими мыслями полезли в голову Олега Олеговича совсем новые, ранее никогда к нему не приходившие мысли: а за что, собственно, Марков платит ему зарплату, разве за то, что катает на “Мерседесе” и болтает в дороге с ним обо всем, что придет в голову? Но эти мысли Олег Олегович поспешно потопил, потому что какими-то чудовищными в своей непонятности были эти мысли, потому что они напоминали Олегу Олеговичу советское время, когда он получал зарплату ни за что.
- Пригласи жену и вручи ей документы на дом, - прервал его размышления Марков.
Когда жена вошла и поняла, что за бумаги ей подает муж, она побледнела и ватно опустилась на табурет.
- Ой! - сказала она.
На другой день Марков подрулил к Олегу Олеговичу, но дома была лишь Елена, и притом в своей прозрачной белой маечке.
- Они уехали в деревню, - сказала Елена. - Хотите кофе?
Марков изумленно стоял в прихожей, не зная, что делать: то ли повернуться и уйти сразу, то ли повременить.
- Ладно, выпью чашечку, - все же согласился он и добавил: - Странно, мне Олег Олегович ничего не сказал, что и он поедет.
- Да это все мать! - сказала Елена.
- При чем тут мать?
- Она сказала, что с вами ничего не случится, если папа отвезет ее с детьми в деревню.
- Но я не думал, что это произойдет в тот же день!
- Я говорила, что нужно вам позвонить, но мать категорически запретила. Сказала, что отец тогда заколеблется.
Марков ощутил весь идиотизм своего положения, почувствовал себя каким-то шофером, который приехал за хозяином, а тот уехал на дачу. Ему стало очень обидно, но он не хотел показывать виду перед Еленой. Тем более, что она всячески крутила попкой в облегающих шортах, придыхала, как будто намекала Маркову на что-то необычное. Но Марков как бы и не реагировал, а вскоре поднялся и, не обращая внимания на уговоры Елены еще посидеть и попить кофе, удалился.
Олег Олегович появился лишь на пятый день. Марков сначала хотел его уволить, такая мысль у Маркова возникла, только мысль, но он ее не высказал Олегу Олеговичу, склонившему повинную голову с объяснениями:
- Приехали, дождь... потом тракторист пьяный два дня пахал землю под картошку, потом сажали...
- И сколько же посадили? - с долей язвительности спросил Марков, закуривая.
- Гектар, - прошептал Олег Олегович и жадно посмотрел на сигаретный дымок.
Марков заметил этот взгляд и сказал:
- И ни сигарет, ни денег.
Олег Олегович отвернулся и покачал в знак согласия головой. Марков остановил машину у метро. Олег Олегович не шевелился, покуривал чужие сигареты.
- Давай, - сказал Марков, протягивая ему руку, - до завтра, в этом же месте.
Олег Олегович не понял, спросил:
- Ты что, ко мне не заедешь? Кофейку?
- Да у меня кофе есть, - сказал Марков.
Смущенный этим ответом, Олег Олегович открыл дверцу и виновато вышел, переспросив:
- Здесь же в девять утра?
- Да! - отрезал Марков. Сам дотянулся до дверцы, захлопнул ее и дал такого газу, что завизжала резина колес.
А Олег Олегович не знал, куда себя девать, потому что у него язык не повернулся сказать Маркову, что сегодня вечером он с Еленой по приказанию жены должен был ехать в деревню. С этой тяжкой думой он вошел в метро и машинально приехал на вокзал, взял билеты, и пока это делал, перед глазами стоял деревенский дом, простор, лес и речка тоже стояли перед глазами, и вечером он уехал до понедельника в деревню с Еленой.
Четверг и пятницу Марков работал один, забыв, какое время года на дворе, потом вспомнил, что лето, усадил в машину жену, сына, собаку, кота и укатил на дачу. Олег Олегович на сей раз вернулся, как и намечал, в понедельник, через каждый час звонил Маркову, через каждые полчаса звонил в течение недели, но никто не отзывался. Денег не было, еды не было, курева не было, Елена укатила на юг. Он не отважился поехать в деревню, вдруг да Марков появится, но тот не появлялся. Олег Олегович в жутком страхе за себя, за семью шлепал босиком по квартире и бранил Маркова.
Да, Олег Олегович ругал не себя, а Маркова! В общем-то, согласно КЗОТа, делал это справедливо. Кто за кого отвечает? А? Марков отвечает за Олега Олеговича, потому что именно Марков принял на работу его, поставил круглую печать в трудовую книжку, зачислил заместителем директора. Если бы Марков не принял Олега Олеговича на работу, то Олег Олегович нашел бы себе другое место, может быть, повыгоднее. А, собственно, почему Олегу Олеговичу не поискать места повыгоднее? Он слышал краем уха, что некоторые бизнесмены на “Мерседес” зарабатывают за день, за месяц возводят особняки, летают на отдых на Гавайи. Они такие же люди, как Олег Олегович, у них есть глаза, как у него, уши, как у него, рот, как у него... Но тут в голове Олега Олеговича зазвучал голос жены с ее рэкетами, налогами, и Олег Олегович испугался своих мыслей. Испугался даже самой мысли о возможности регистрации своего дела. Ему представились бесчисленные коридоры, чиновники, справки, уставы, приказы, согласования, а там еще банк, платежки, накладные, бухгалтерия... Он вспотел от этих мыслей, но тут как раз и зазвонил телефон.
Звонил, ура! Марков.
- Ну, как там деревня? - спросил он как ни в чем не бывало.
- Да вот торчу здесь, как дурак, - с обидой в голосе сказал Олег Олегович.
- Действительно, дурак! - согласился Марков. - Я тебя отправил в отпуск на два месяца, до первого сентября. Подъезжай на наше место к метро, получишь отпускные!
Олег Олегович расцеловал телефонную трубку и бережно положил ее. На крыльях обожания Маркова он примчался минута в минуту в назначенное место. “Мерседес” Маркова был припаркован. Олег Олегович счастливо плюхнулся на воздушно-мягкое сиденье. Марков без промедления выдал ему пять банковских упаковок.
- Это все мое? - похолодел Олег Олегович.
- Твое! - рассмеялся Марков.
- Ну, ты даешь, старик!
Марков смеялся, а сам думал, извинится ли Олег Олегович за прогулы или нет? Не извинился. Теория Маркова подтверждалась и поэтому Марков еще громче рассмеялся, а затем вдруг посерьезнел и спросил:
- Ты не мог бы мне сегодня помочь?
Олег Олегович испугался, он тотчас собирался в деревню, смертельно соскучился по жене, по детям, по приволью провинциальному. Но и Маркову было отказать невозможно, и Олег Олегович против воли сказал:
- О чем речь, старик, без вопросов.
- Тогда - вперед!
Через полчаса были в Голицыне на кирпичном заводе. Через час за ними ползли два трейлера с французским кирпичом. Французы там в четвертом цеху линию поставили. Не кирпич, а шоколад!
- И куда же мы?
- Ко мне! - сказал Марков.
Оказывается, пару недель назад он купил землю, пятнадцать соток, на берегу Москвы-реки за Николиной горой. Олег Олегович был подавлен размахом строительства: огромные бетоновозы заливали котлован под фундамент, кран разгружал поддоны с кирпичом.
- Сколько этажей будет, - осторожно спросил Олег Олегович.
- Три хватит, - сказал Марков, усадил Олега Олеговича и помчался с ним на ДОК.
Там-то и был нужен Олег Олегович для погрузки. Потому что грузчиков не было. Часа два грузили половую шпунтованную доску, вагонку, дверные и оконные блоки. Олег Олегович умаялся, но понимал, что помогать надо начальнику, а то - обидится.
На обратном к владениям Маркова пути Олег Олегович посетовал:
- Ты меня вроде как за грузчика держишь...
Марков сверкнул улыбкой, сказал:
- Сами грузим, сами строим, сами деньги раздаем!
Олег Олегович не принял улыбки.
- Ты бы мне, старик, поручил какую-нибудь самостоятельную работу.
- Придет время, поручу, - сказал Марков и, как понял Олег Олегович, проговорился: - Ты у меня на испытательном сроке.
Произошла заминка, после которой Олег Олегович спросил:
- То есть?
- Когда я принял тебя на работу, то издал приказ о зачислении тебя заместителем директора с испытательным сроком на год.
- Понятно, - поникшим голосом промолвил Олег Олегович и в задумчивости погладил свою жидкую бородку. - Не доверяешь, значит, старому институтскому другу?
- А я с некоторых пор никому не доверяю, - сознался Марков. - Я пять лет работаю самостоятельно. Начал с кооператива. Это когда у меня рубль был в кармане. Взял цветы на реализацию. Большой доход получил и решил его весь в производство запустить. Но не тут-то было. Компаньоны, - а нас в кооперативе было пять человек, - говорят, давай делить поровну. Я, разумеется, спорить не стал, поделил. И на другой день кооператив закрыл. Новых людей нашел, у которых спрашивал, как ты у меня сейчас, о взаимном доверии, и открыл товарищество с ограниченной ответственностью. И что ты думаешь? Через три месяца эти “доверительные” унесли сейф со всеми бабками и больше не появлялись. Тогда я нашел двоих самых проверенных - работал с ними десять лет в НИИ, - открыл свое собственное индивидуально-частное предприятие и их зачислил, как тебя, заместителями директора. Год проработали, а потом говорят, чтобы отдавал их долю, они свое дело открывают. Отдал, а производство на полгода встало. Я уже боялся людей, никого не принимал, один мотался как проклятый. И понял, что мне не хватает настоящего партнера, просто без него, как без рук. Едешь и поговорить не с кем. Думаю, не может же быть, чтобы порядочные люди, пусть бездеятельные, перевелись. И вспомнил о тебе. Почему? Да потому что ты не стучал, когда стучали все! Ты же помнишь, сколько у нас было дел в институте с отрядами. Троих посадили. А в нашем отряде - все тип-топ. Почему? Потому что никто, кроме тебя, ничего не знал о моих левых договорах. Мы дорогу тогда строили кому?
- Колхозу.
- Молодец. Так и думай дальше. На самом деле с колхозом только липовые документы были. А мы подвели дорогу к генеральским дачам. Понятно?
- Понятно, - сказал Олег Олегович, хотя только сейчас понял смысл своего молчания в стройотряде. - Значит, ты меня держишь, как и тех, до поры до времени?
- Пройдет время и придет пора! Нужна стабильность в главном экономическом вопросе - в людях. Что такое экономика? Это столкновение интересов людей. А они - скоты, за редким исключением. Вот и подтверди, что ты не скот. Подтверди! А уж когда я тебе поверю, то и у тебя будет земля на Москве-реке, и своя машина и все будет!
- Зря ты во мне сомневаешься, - с горечью сказал Олег Олегович.
- Да это не я сомневаюсь! - воскликнул Марков, сворачивая к своей стройке. - Это экономика сомневается. Если люди - скоты, то с ними нужно обращаться, как со скотами! Заработай себе право быть человеком!
Низенький, плешивый, с всклокоченной бородой Олег Олегович подавленно вышел из машины. И когда разгружал доски, все думал о себе, о том, что он самый порядочный, самый верный и что он докажет Маркову, что он человек, а не скот.
Когда все разгрузили, постояли с Марковым на бугре над рекой. Солнце отражалось в гладкой поверхности. На островке, поросшем плакучими ивами, сидел с удочкой мальчишка. И почему-то Олегу Олеговичу захотелось вернуться в детство, быть этим мальчишкой с удочкой.
Только Олег Олегович приехал в деревню, как жена сказала, что ей нужно в Москву, потому что она договорилась взять товар, в твердый счет, и эта операция казалась ей супервыгодной. Олег Олегович спорить не стал, остался с детьми на природе, целыми днями все сновал туда-сюда, а что, собственно, делал, сам понять не мог. Неделя промелькнула, приехала жена с приваренными деньгами, операция ей на сей раз удалась и она горделиво цедила сквозь зубы хулы Маркову, который уж слишком нос задрал, а она ему еще покажет, как нужно работать и вгрохала все деньги в поднятие сельского хозяйства на отдельно взятых собственных сотках: возвела забор из металлической сетки, завезла несколько машин навозу, переложила печь, купила холодильник, люстру, телевизор - не сидеть же в деревне без него! Но все в жизни кончается, в том числе и деньги. И к середине августа именно такой красивый изящный ноль воссиял пред глазами Олега Олеговича. Стали думать, у кого занять на обратную дорогу. Жена подружилась с некоторыми деревенскими, но те сами сидели на бобах. Все же деньги сыскались, пришлось убеждать соседку бабу Машу, что она еще поживет, и та достала из сундука свои похоронные.
В машину к Маркову Олег Олегович садился с печальным взором, без копейки денег в кармане, без сигарет, а в доме не было еды, Жена сказала Олегу Олеговичу, когда он уходил:
- Ты с ним построже! Проси, даст!
Олег Олегович по-свойски взял чужую пачку сигарет, закурил и обиженно молчал всю дорогу. Марков пару раз пытался с ним заговорить, но Олег Олегович не реагировал, и Марков почувствовал себя провинившимся сотрудником фирмы Олега Олеговича.
Через некоторое время Олег Олегович покойно задремал. Марков остановил машину у банка, Олег Олегович пробудился, закурил и принялся ожидать, когда Марков вернется. В банк Марков ходил один, как, впрочем и в другие, за редким исключением, присутственные места. Олег Олегович, конечно, хотел заглянуть и в банк, но там пропускная система, охрана, а пропуск ему Марков выправлять не собирался.
В места, куда допускался Олег Олегович, они шли вместе, причем Олег Олегович, как правило, нес портфель Маркова, был вроде оруженосца, входил в присутствие, Марков его представлял, а Олег Олегович садился на стул или в кресло, смотря, что предлагают, и молчал, так это вежливо, аккуратно молчал, поглядывая то на Маркова, то на собеседника, а со стороны глаза Олега Олеговича казались бегающими.
Из банка Марков вышел сосредоточенным.
- Придется подтянуть пояса, - сказал он как-то неопределенно.
Олег Олегович забеспокоился, спросил:
- То есть?
- Зарплаты в этом месяце не будет, - определенно сказал шеф.
Олег Олегович побледнел.
- Зачем же ты меня, старик, брал на работу? - голосом жены спросил Олег Олегович.
- Тебе не нравится? - спросил Марков.
Олег Олегович сосредоточился и сказал:
- Зарплату нужно выдавать регулярно!
Марков оторопел и даже присвистнул, затем, размышляя вслух, заговорил:
- Знаешь что, давай поменяемся местами: ты зарегистрируешь свою фирму, раскрутишь ее, купишь машину, зачислишь меня заместителем директора, будешь подъезжать к моему подъезду, я буду предлагать тебе кофейку, а потом садиться рядом с тобой, привольно разваливаться на сиденье и дремать, но ты мне будешь платить столько, сколько я тебе.
При этих словах Олег Олегович ссутулился и как-то вжался в сиденье. И такой он был маленький, невзрачный, словно несъедобный грибок.
Однако Марков продолжил:
- Ты меня с кем-то спутал! Ты что, принимаешь меня за советское социалистическое предприятие? Нет, дорогой, ошибаешься! Я предприятие собственного интеллекта, собственной воли, собственной смелости. И если я заработал что-то, то это заработал я, а если прогорел, то это я прогорел. Винить мне некого, кроме как самого себя. Я раздвоен на удачника и неудачника, и вот, время от времени, неудачник корит удачника, во мне самом идет спор, а не вовне. И я тебя как бы впустил в себя, а ты меня воспринимаешь, как нечто вне тебя стоящее, и тебя не заботит, удача у меня правит или неудача, тебе отдай твое и баста! Плохо! Ты не переродился, тебе нужно под красными флагами ходить и просить у абстракции, то есть у правительства, средства к существованию, а эти средства эта абстракция ворует у меня через бредовые налоги. Я работаю на таких, как ты!
Олег Олегович в буквальном смысле слова оскорбился, даже взбунтовался:
- Да кто ты такой?! Неужели ты думаешь, что я не способен делать то же, что и ты?
Олег Олегович еще что-то бормотал, а Марков не слушал, он внутренне радовался тому, что преподал небольшой урок. Дело в том, что деньги у Маркова были и более того - любые деньги, но он решил теорию свою испытать до конца и согласно этой теории он должен был предложить Олегу Олеговичу такую ситуацию, то есть поработать месяцок без зарплаты.
У самого Маркова бывали времена, когда он по полгода работал без зарплаты, но ему пенять было не на кого, кроме как на самого себя. Логически завершая эту ситуацию, Марков притормозил у одного присутственного места и с Олегом Олеговичем двинулся по кабинетам. Олег Олегович шел как тень. В главном кабинете Марков взял из рук Олега Олеговича свой портфель, извлек из него целлофановый пакет, набитый деньгами и передал его чиновнику. Олег Олегович, наблюдая это, задохнулся, побледнел и опустил голову. В машине же набрался храбрости:
- И ты оставил меня без зарплаты?! Такие деньги вбухал, а мне не дал. Да ты знаешь, что семья моя сидит без копейки!
Марков не спеша курил, молчал.
- Да ты в первую очередь должен думать о сотрудниках! - закончил мысль Олег Олегович.
- Я думаю, - сказал Марков, - те, кто выращивают мои розы, без зарплаты не остаются!
Олег Олегович принялся кусать заусенцы на пальцах, ковырять эти пальцы возле ногтей, соображая, как ему поступать в сложившейся ситуации, но ничего не придумал, потому что страшно было думать. В два часа дня он был свободен, впрочем и в другие дни он не шибко перерабатывал. Он вышел из машины у метро, и когда Марков укатил, стоял все у метро и думал, что ему делать. Но отвлекало чувство голода и он отправился домой. Поев пустой картошки, принялся ходить из угла в угол, затем вспыхнула идея обратиться к уже проверенному способу - покрутить телефонный диск. Крутил, крутил, крутил - все были на бобах, все суетились, все находились на грани психического заболевания. Пришла Елена, радостно сказала:
- Пап, американец прислал письмо и фотографию.
Увидев эту фотографию, Олег Олегович перекосился и застонал.
- Это чудовищно! - воскликнул он.
С фотографии на него смотрел толстый негр в бабочке.
- Ничего ты не понимаешь! - воскликнула Елена и удалилась к себе в комнату.
Олег Олегович закрылся в ванной, мылся и плакал от бессилия овладеть жизненной ситуацией.
Розы, красивые розы, с розовыми лепестками, но и они имеют шипы, думал он, вылезая из ванны, приняв решение не суетиться, терпеть. Однако жена без околичностей спросила:
- Что Марков?
Олег Олегович схитрил, не стал распространяться о затруднениях, а сказал о том, что произошла небольшая задержка с зарплатой из-за неплатежей.
Жена вроде бы поверила.
- То и дело слышишь про эти неплатежи! Черт бы побрал этих демократов! Раньше такого не было!
- Но раньше ты в один день не покупала телевизор с холодильником! - грустно пошутил Олег Олегович.
Жена посмотрела на него долгим взглядом, затем вздохнула:
- Раньше я бесплатно получила вот эту квартиру.
Олег Олегович парировал:
- А я купил дом с землею!
Жена прикусила губу.
Кое-как месяц скоротали, жена комбинировала: носки-то ей на чулочной фабрике давали под честное слово!
Пошел снег, да такой крупный, что колеса у “Мерседеса” пробуксовывали. Марков решил сразу же поставить зимнюю резину, заехали в техцентр, колеса быстро поменяли. А там - подержанные “Жигули” продают. Марков приценился, да взял и купил машину Олегу Олеговичу. Тот в трепете поцеловал Маркова ос словами:
- Спасибо, старик!
За месяц Олег Олегович получил права на ускоренных курсах, за которые платил Марков, и как только получил эти права, исчез на неделю. Марков в первый день отсутствия Олега Олеговича попил кофейку с Еленой, без злобы, даже с волнением - не случилось ли что, все-таки зима? А Олег Олегович поехал под управлением жены за картошкой, на обратном пути машина сломалась, ни с того ни с сего погорела вся электропроводка, намучился с женой, пока тащили их на прицепе в Москву.
- Какой тебя черт туда понес?! - спросил Марков.
- Не бросать же картошку!
- О, да! Да я тебе на ближайшем рынке мешок куплю!
- Жалко, свой урожай, - посапывал Олег Олегович.
- А ты вообще, чем в жизни занимаешься? - вдруг спросил Марков, угощая сигаретой Олега Олеговича.
Тот смутился сначала, но потом отмахнулся:
- Тем же, чем и все люди, - живу!
- Понятно.
К Новому году картошка кончилась. Жена не отставала: давай съездим, да давай съездим. Поехали. Маркову опять не позвонил. А в деревне - свадьба. На три дня задержались. На свадьбе были москвичи (выходила замуж внучка бабы Маши, которая одалживала ему похоронные деньги), разговорились с одним. Олег Олегович держал себя за столом большим человеком. Да, в деревне все знали, что Олег Олегович - большой человек. Жена так слухи поставила, что ее муж - замдиректора крупнейшей фирмы в России! Так вот, разговорился Олег Олегович с одним москвичом, Антоном, коммерсантом. Этот Антон, оказывается, хоть и молодой был, вообще ничем не торговал, хотя, впрочем, торговал - воздухом, ну, то есть, акциями. Сам придумал себе синдикат, нашлепал акций и торговал.
Олег Олегович почувствовал себя обойденным. Какой-то мальчишка свое дело придумал, а он, Олег Олегович, не может. А что, если ему самому акциями торговать? Страшно самому: налоги, рэкет, чиновники, банк... Нет уж! И тут, за столом, Олег Олегович вдруг ощутил в себе силы. Да, ведь, он, по сути, мудрее Маркова, мудрее этого Антона! Они мечутся, взваливают на себя груз небывалой ответственности, а он, Олег Олегович, ни за что не отвечает, а идет в гору. Года не прошло, а у него - дом, машина, доходы! Олег Олегович смекнул, что это же его бизнес - ни за что не отвечать и быть при ком-то! И он решил втайне от Маркова быть при Антоне, тому, как выяснилось в разговоре, не хватало как раз такого человека, как Олег Олегович, опытного в делах бизнеса!
В “Мерседесе” было все же приятнее ездить, чем в “Жигулях”. Но Олег Олегович, беря сигарету из пачки Маркова, понимал уже, что и он до “Мерседеса” доживет, но по-своему. И в голосе его, заметил Марков, появились самоуверенные нотки. Теперь каждый день Олег Олегович спрашивал, когда он освободится, а если предстояло ехать с Марковым куда-то к вечеру, то Олег Олегович предлагал перенести поездку на утро, а сам мчался к Антону. Второй доход необходим! Антон поставил вопрос ребром - трудовую книжку на стол, но Олег Олегович все тянул время, внутренне не готовый к разрыву с Марковым. Наконец, он решился.
Утром в “Мерседесе” Олег Олегович хотел ему уже преподнести речь о том, что он открывает свое дело - не говорить же, что переходит оруженосцем в другую фирму. Но Марков опередил его сообщением, что они сейчас едут писать контракт с голландцами. Этого Олег Олегович не ожидал. В голове молниеносно прокрутилась догадка: возможно получение зарплаты в валюте, и смолк.
После подписания контракта голландцы устроили фуршет, Олег Олегович жадно поглощал деликатесы, а сам все думал об Антоне. И когда ехали в машине потом, все думал об этом и перед тем, как сесть в метро, машинально сказал:
- Старик, как ты считаешь, я способный твой ученик?
Марков недоуменно пожал плечами.
- Короче, я хочу открыть свое дело!
Марков облегченно вздохнул. Он сам готовился предложить Олегу Олеговичу отставку, потому что тот не прошел испытательный срок.
- Твоя судьба в твоих руках, - мягко сказал Марков.
- Завтра поставь мне печать в трудовую, - с чувством гордости, даже уважения к себе сказал Олег Олегович.
- Поставлю, а ты заявление напиши по собственному, - сказал Марков, ощущая неприятный комок в горле.
Олег Олегович вышел. Марков поехал, огорошенный, конечно, откровением Олега Олеговича, но и обрадованный тем, что все кончилось, что теория Маркова о том, что люди - скоты, подтвердилась и что он отныне будет полагаться только на себя.
Однако Олег Олегович исчез, не звонил неделю. А когда позвонил, то уже Марков, исходя из своей теории, грубо попросил его больше не звонить. А запись об увольнении пусть сделает сам Олег Олегович. Печать там одна стоит, ну, и достаточно. Но не тут-то было. Олег Олегович позвонил бухгалтерше Маркова и сказал, что если Марков не выплатит ему последнюю зарплату и не поставит печать в трудовую книжку, то он, Олег Олегович, подаст на него в суд и расскажет обо все его делах.
Бухгалтерша испуганно передала весь этот разговор Маркову. Марков почувствовал в этом руку жены Олега Олеговича и решил не осложнять ситуацию. Он сам позвонил Олегу Олеговичу, но тот был на стоянке у своих “Жигулей”, тогда Марков попросил жену передать ему, что он ждет его в семь вечера на старом месте у метро.
Когда несколько испуганный Олег Олегович сел в “Мерседес”, Марков сунул ему деньги в банковских упаковках, поставил печать в трудовую книжку и сделал запись о том, что Олег Олегович уволен по собственному желанию, на всякий случай взяв с него заявление о том же. Ибо, согласно теории Маркова, скоты могли прицепиться к любой закорючке.
- Хочешь, расскажу, чем я буду заниматься? - гордо, с видом владельца фирмы спросил Олег Олегович.
- Нет, - ответил Марков, зная, что Олег Олегович не способен к самостоятельному делу, а подробности его не интересовали.
Через два месяца Олег Олегович, проснувшись в пять утра, почувствовал, что он голоден, перелез через тело жены и в трусах, босиком, отправился на кухню, но нашел лишь остатки подгоревшей картошки на сковороде. Почесывая бородку, со слезами на глазах он опустился на табурет. Разве мог знать Олег Олегович, что Антон окажется в буквальном смысле слова проходимцем?! Чувство ужаса, охватившее Олега Олеговича, улеглось лишь тогда, когда он вспомнил о своей телефонной книжке...
“Время и мы”, (Нью-Йорк, Виктор Перельман) № 137-1997
Copyright © писатель Юрий Кувалдин 2008
Охраняется законом РФ об авторском праве