Юрий Кувалдин "Вот кто-то с горочки спустился" рассказ

Юрий Кувалдин родился 19 ноября 1946 года прямо в литературу в «Славянском базаре» рядом с первопечатником Иваном Федоровым. Написал десять томов художественных произведений, создал свое издательство «Книжный сад», основал свой ежемесячный литературный журнал «Наша улица», создал свою литературную школу, свою Литературу.

вернуться на главную страницу

ВОТ КТО-ТО С ГОРОЧКИ СПУСТИЛСЯ

рассказ

Крутой под горку Большой Николоворобьинский переулок, с булыжной мостовой, серебрящейся рыбьим боком после весеннего дождя, сбегает вниз чуть ли не до самой Яузы, упираясь в Серебрянический переулок, а налево идет Тессинский.

Вот кто-то с горочки спустился.
Наверно, милый мой идет.
На нем защитна гимнастерка,
Она с ума меня сведет...

Такая гимнастерка осталась одна за Москвой-рекой - у купца, который жил до сорока лет порядочно, то есть по обычаю праотцев, а на сорок первом загулял. Обрил бороду, нашил себе модного в то время платья, между которым и эту гимнастерку, стал ездить в театр и прочее... Потом он опять остепенился, отрастил бороду и уже лет десять живет опять мирно и чинно за Москвой-рекой.
Есть еще Малый Николоворобьинский переулок, самый короткий в Москве насчитывающий всего 62 метра. Он с Яузского бульвара, чуть ниже улицы Воронцово поле, врезается перпендикуляром в Большой Николоворобьинский переулок.
На углу улицы Воронцово Поле рабочие в ярких оранжевых спецовках копают траншею, находят человеческие кости. Но особенно много их было выброшено в 1934-м, в "безбожную пятилетку", когда снесли церковь Николы в Воробьине (на месте нынешнего Минюста), в которую частенько заходил поставить свечку драматург Александр Островский, проживший в Николоворобьинском переулке с 1841-го по 1877-й тридцать шесть лет! Писал о Замоскворечье, а жил не там, а здесь.
При Алексее Михайловиче и Петре I в этих местах возникли стрелецкие слободы. Во время стрелецкого бунта полк полковника Воробьина, который был здесь расположен, сохранил верность царю. Правительство ссудило стрельцам Воробьина денег на церковь во имя Николая Чудотворца. Церковь была освящена в 1693 году. Церковь, а после и переулок получили название Николоворобьинских. В XIX веке в этом тихом уголке Москвы охотно селились купцы и мещане, по образу жизни напоминавшем Замоскворечье.
Ба! А это кто еще в мундире ковыляет под горку?

На нем погоны золотые
И яркий орден на груди.
Зачем, зачем я повстречала
Его на жизненном пути!..

Да это автор "Идиота" Достоевский Ф. М. собственной персоной к драматургу шествует. Задумчивый. Только помните: Достоевский FM - это не радио!
И здесь когда-то Бабель жил на месте высокого элитного кирпичного дома конца 60-х годов. Казалось, что вся квартира Бабеля должна была состоять из одних книг, но, странно, в квартире, кроме телефонного справочника Москвы за 1932 год, книг не было. Удивленный этим, невольно рассказываешь Бабелю о том, как представлял его квартиру, на что он говорит:
- Старик! В квартире интеллигентного человека должно быть максимум 8 - 10 книг, не больше.
- Какие же это книги? - спрашиваешь между прочим.
Бабель сверкает из-за очков бусинками глаз и иронически произносит:
- О, для этого надо прочитать их все! - и вскидывает руку наверх, произнеся в пустоту: - Чтение для меня - это молитва!
Бабель Исаак Эммануилович, род. 1. 07. 1894, в Одессе, еврей, б/п, писатель, член Союза советских писателей. Адрес: Большой Николоворобьинский пер., д. 4, кв. 3. Расстрелян 27. 01. 1940. Место захоронения: Донское кладбище.
Отсюда, с горки, смотрел Островский на Замоскворечье, место детства. Милостивые государи и государыни! - восклицал драматург. Спешу поделиться с вами моим открытием. 1847 года, апреля 1 дня, я нашел рукопись. Рукопись эта проливает свет на страну, никому до сего времени в подробности неизвестную и никем еще из путешественников неописанную. До сих пор известно было только положение и имя этой страны; что же касается до обитателей ея, то есть образ жизни их, язык, нравы, обычаи, степень образованности, - все это было покрыто мраком неизвестности. Страна эта, по официальным известиям, лежит прямо против Кремля, по ту сторону Москвы-реки, отчего, вероятно, и называется Замоскворечье. Впрочем, о производстве этого слова ученые еще спорят. Некоторые производят Замоскворечье от скворца; они основывают свое производство на известной привязанности обитателей предместьев к этой птице. Привязанность эта выражается тем, что для скворцов делают особого рода гнезда, называемые скворечниками. Их вот как делают: сколотят из досок ящичек, совсем закрытый, только с дырочкой такой величины, чтобы могла пролезть в нее птица, потом привяжут к шесту и поставят в саду либо в огороде. Которое из этих словопроизводств справедливее, утвердительно сказать не могу. Полагаю так, что скворечник и Москва-река равно могли послужить поводом к наименованию этой страны Замоскворечьем, и принимать что-нибудь одно - значит впасть в односторонность. Итак, имя и положение этой стороны нам были известны; все же остальное, как я сказал, покрыто было непроницаемой завесой...

Зачем, когда проходит мимо,
С улыбкой машет мне рукой,
Зачем он в наш колхоз приехал,
Зачем встревожил мой покой!..

Остановится ли путник на высоте кремлевской, привлеченный неописанной красотой Москвы - и он глядит на Замоскворечье, как на волшебный мир, населенный сказочными героями тысячи и одной ночи. Таинственность, как туман, расстилалась над Замоскворечьем; сквозь этот туман, правда, доносились до нас кое-какие слухи об этом Замоскворечье, но они так сбивчивы, неясны и, можно сказать, неправдоподобны, что ни один еще человек не мог из них составить себе понятия о Замоскворечье...
В Тессинском переулке у Парийского после напряженного изготовления самиздата на двух пишущих машинках - "В круге первом" вдвоем перепечатали за неделю - то портвешку попьем, то в шахматы поиграем, то Солженицына почитаем. В воскресенье я лежал на диване, а Парийский сидел у окошка; вечер такой был чудесный, где-то вдали музыка играла; начал месяц всходить, вот Парийский и засмотрелся. А уж было поздно. Вдруг слышу разговор у будки. А рядом с домом Парийского была будка. Будочник был хохол, да такой чудак, что у него ни спроси, ничего не знает. Такая уж у него была и поговорка: "А как его знать, чего не знаешь". Право, словно философ какой, стоит на одном, что ничего не знает и знать ему нельзя; а если что и знает, так уж это как-нибудь нечаянно. Бывало, спросишь у него в шутку: да как же ты, братец, пятнадцать лет здесь стоишь, а ничего не знаешь. А он посмотрит на тебя, да еще улыбнется: экой, дескать, ты, барин, глупый; да как же его знать, чего не знаешь. Вот Парийский смотрит, что за разговор у будки. Видит, женщина какая-то спрашивает у будочника: - Где тут живет Парийский? - А, дескать, это про него, думаю я себе, послушаю, что дальше будет. У будочника один ответ: - Та бог его знае, как его знать, чего не знаешь. - Чай, ведь видишь, говорит она ему, поутру в присутствие ходит. Мундир на нем такой зеленый с светлыми пуговицами. - А как, говорит, его знать; много, говорит, их тут в мундирах ходит. Кто его знае! - Скажи, говорит, кавалер, сделай милость, развяжи ты меня, с вечерен ищу, с Покровки шла. Парийский видит, что будочник будет говорить одно и то же, крикнул ей из окошка: - Я, мол, Парийский, что вам угодно? - Не прошло и одной минуты, как она очутилась у Парийского в квартире. Я глядь, а это Анна Анатольевна. Я так и обмер: ни жив ни мертв, без языка совсем. - Так-то ты, начала она, за мою хлеб-соль да за доброе сердце со мной поступаешь. Ишь куда, к Парийскому тебя нелегкая-то занесла! с вечерен ищу, с Покровки шла! И полились у нее слезы в три ручья. Я хотел что-то сказать, да язык у меня от повышенной дозы "трех семерок" не ворочался. - Скажи, говорит, варвар, ты меня совсем, что ли, покинуть хочешь? Так нет, говорит, не дам себя в обиду. Чтоб ты надо мной, над беззащитной вдовой, насмеялся после! Ты думал, говорит, что ты дуру нашел? Нет, говорит, погоди, не на такую напал. Ты дешево со мной не разделаешься. А хочешь ты, я, говорит, завтра к твоему енаралу пойду?..
На улице Малая Ордынка напротив церкви Николы в Пыжах во дворе за воротами стоит двухэтажный домик. В этом доме родители писателя снимали две комнатушки. 12 апреля 1823 года здесь родился будущий драматург. Недолго прожила здесь семья Островских, переехав отсюда в Монетчики, а позднее на Житную улицу.
Я знаю тебя, Замоскворечье, имею за Москвой-рекой друзей, сам Ахматовку там открывал, и теперь еще брожу иногда по твоим улицам, знаю тебя и в праздник и в будни, и в горе и в радости, знаю, что творится и деется по твоим узким улицам и мелким частым переулочкам.
В 1831 году, когда Саше Островскому не было еще девяти лет, умерла после тяжелых родов его мать, Любовь Ивановна. Отцу его, Николаю Федоровичу, предстояло одному воспитывать трех сыновей и дочь.
Отец много работал, благосостояние его росло. В 1834 году он продал выстроенный им дом в Монетчиках и купил два новых дома на Житной улице.
Через четыре года после смерти Любови Ивановны отец Островского женился на Эмилии Тессин. Среди предков ее было два поколения знаменитых королевских архитекторов Швеции. Ее прадед Карл Густав Тесcин (1695-1770), политик, дипломат и литератор, был начальником королевской канцелярии и воспитателем наследника. Его труд "Письма принцу Альберту" принес ему европейскую известность. Его сын, дед Эмилии, обвиненный в связях с масонами, бежал в Россию и поселился в Москве. В начале XIX века здесь на берегу Яузы возник переулок, называющийся Тессинским.
Когда-то в этих местах было Воронцово поле: здесь было место царской охоты. К Яузе спускался густой лес. До начала XVIII века здесь водились орлы. В Яузской части владел несколькими домами Иван Андреевич Тессин, шурин Островского-отца. Николай Федорович купил пять домов по левой стороне Большого Николоворобинского переулка у Тессина № 5, 7 и 9, а рядом пристроил два новых. Земельные владения Островских стали занимать, таким образом, чуть ли не целый квартал. Эти домики в том или ином виде до сих пор сохранились. Один дом отец отдал Александру Николаевичу. В этом дожившим остовом до наших дней доме, драматургом были созданы такие произведения, как "Свои люди - сочтемся", "Доходное место", "Не все коту масленица", "Не в свои сани не садись", "Бедность - не порок" и др. Здесь бывали у него помимо Достоевского писатели Гончаров, Тургенев, Григорович, Писемский...
Здесь же, в Большом Николоворобьинском переулке, написана хрестоматийная "Гроза" - луч света в темном царстве.
Катерина (одна). Куда теперь? Домой идти? Нет, мне что домой, что в могилу - все равно. Да, что домой, что в могилу!.. что в могилу! В могиле лучше... Под деревцом могилушка... как хорошо!.. Солнышко ее греет, дождичком ее мочит... весной на ней травка вырастет, мягкая такая... птицы прилетят на дерево, будут петь, детей выведут, цветочки расцветут: желтенькие, красненькие, голубенькие... всякие (задумывается), всякие...Так тихо, так хорошо! Мне как будто легче! А о жизни и думать не хочется. Опять жить? Нет, нет, не надо... нехорошо! И люди мне противны, и дом мне противен, и стены противны! Не пойду туда! Нет, нет, не пойду... Придешь к ним, они ходят, говорят, а на что мне это? Ах, темно стало! И опять поют где-то! Что поют? Не разберешь... Умереть бы теперь... Что поют? Все равно, что смерть придет, что сама... а жить нельзя! Грех! Молиться не будут? Кто любит, тот будет молиться... Руки крест-накрест складывают... в гробу? Да, так... я вспомнила. А поймают меня да воротят домой насильно... Ах, скорей, скорей! (Подходит к берегу. Громко.) Друг мой! Радость моя! Прощай!
Кирпичный домик, в котором жил драматург, плохо протапливался. Зимою, как ни топи, было в нем сыро, холодно. Островский вечно зяб, сидя за столом в валенках и беличьей шубейке. Воробьинский дом был очень удобен для того, чтобы простудиться, и очень неудобен для того, чтобы писать и даже думать: у Островского не было покойного угла, где бы такие операции могли совершаться без помехи...
И теперь еще эти в два и в один этаж кирпичные домики в рядок стоят под № 9/11.

ЭЛЕКТРОННОЙ
МЕДИЦИНСКОЙ АППАРАТУРЫ
ЗАВОД (ЭМА)
109028, Москва,
Б. Николоворобинский пер., 9/11.
Производство и продажа: приборы для измерения давления; приборы для функциональной диагностики измерительные; приборы и аппараты для медицинских лабораторных исследований; аппарат для лечения ультразвуком периферической нервной системы; аппаратура УВЧ; аппараты для УВЧ-терапии; приборы для измерения артериального давления; аппарат для дециметровой терапии Волна-2М; аппарат для индуктотермии коротковолновый ИКВ-4; аппарат для лечения ультразвуком урологических заболеваний...

Поучение, сказанное
Патриархом Тихоном
14 января 1918
при служении литургии
в Николоворобьинской церкви в Москве

"Возлюбленные братие, вы только что выслушали в Евангельском чтении повествование о том, как Господь наш Иисус Христос исцелил десять прокаженных мужей.
Проказа - ужасная, тяжкая болезнь, часто встречающаяся на Востоке. Тело больного покрывается язвами и струпьями, кожа лопается и гноится, члены по частям отпадают (Иов. 7, 5), и все это длится по целым годам! Страдальцы ждут смерти, и нет ее, и обрадовались бы до восторга, если бы нашли гроб (Иов. 3, 21-22). Прокаженного все чуждаются, близкие покидают и знакомые забывают его, гнушаются те, которые раньше любили его (Иов. 19, 13-19).
Эти мучительные переживания прокаженных невольно напоминают собою то ужасное состояние, в котором находится ныне наша дорогая Родина, страдалица Россия.
Все тело ее покрыто язвами и струпьями, чахнет она от голода, истекает кровью от междоусобной брани. И как у прокаженного отпадают части ее Малороссия, Польша, Литва, Финляндия, и скоро от великой и могучей России останется только одна тень, жалкое имя. Как сокрушен жезл силы, посох славы (Иер. 48, 17). Великий между народами, князь над областями, становится данником. Горько плачет он ночью, и слезы его на ланитах его. Нет у него утешителя из всех любивших его (Плач. 1, 1-2). Как прокаженный. Родина наша покрылась стыдом и стала посмеянием и ужасом для всех, окружающих ее (Иер. 48, 39). Вы, конечно, читали сообщение о том, как иногда за границей наши союзники при появлении русских в общественных местах спешат уйти от наших соотечественников, как бы от заразы. И мы сами у себя дома нередко отмежевываемся от тех, кого еще недавно считали своими защитниками и на кого взирали с гордостью и упованием. Так происходит "переоценка ценностей", столь для нас плачевная!
Где же выход из современного печального положения нашего? Все чаще и чаще раздаются голоса благомыслящих людей, что "только чудо может спасти Россию". ВЕРНО СЛОВО И ВСЯКОГО ПРИЯТИЯ ДОСТОЙНО, что силен Бог спасти погибающую Родину нашу. Но достойны ли мы этой милости Божией, - того, чтобы над нами было сотворено чудо? Из Святого Евангелия мы знаем, что Христос Спаситель в иных местах не творил чудес за неверствие жителей (Мф. 13, 53) и с другой стороны Господь, предсказуя ученикам Своим грядущие бедствия - войны, глады, моры, землетрясения, изрек, что избранных ради прекратятся эти тяжелые дни (Мф. 24, 22). Есть ли среди нас, братие, хотя бы немногие праведные мужи, ради коих Господь милует народы. То ведает один Бог! А мы, подобны Евангельским прокаженным, ставши издалеча, вознесем глас, глаголюще: ИИСУСЕ НАСТАВНИЧЕ, ПОМИЛУЙ НЫ (Лк. 17, 12-13). ДА НЕ ВЗЫЩЕШИ ДЕЛ, ОПРАВДАЮЩИХ НАС. АЩЕ БО ПРАВЕДНИКА СПАСЕТ, НИЧТОЖЕ ВЕЛИЕ; И АЩЕ ЧИСТОГО ПО ЛУЕШИ, НИЧТОЖЕ ДИВНО: ДОСТОЙНО Б СУТЬ МИЛОСТИ ТВОЕЯ, НО НА НАС ГРЕШНЫХ УДИВИ МИЛОСТЬ ТВОЮ И СПАСИ НЫ, ПРЕЖДЕ ДА ЖЕ ДО КОНЦА НЕ ПОГИБНЕМ".
Тихон (Василий Иванович Белавин, 1865-1925) - Патриарх Московский и всея России, избранный на Всероссийском Поместном Соборе в 1917 году. Осудил деятельность советской власти за ее борьбу против Церкви и религии. Причислен к лику святых: в 1981 году - Русской Православной Церковью Заграницей, в 1989 году - Русской Православной Церковью (Московским Патриархатом). Находился под арестом и скончался в Донском монастыре в 1925 году. В обращении к Совету народных комиссаров в 1917 года он говорил: "Соблазнив темный и невежественный народ возможностью легкой безнаказанной наживы, вы отуманили его совесть, заглушили в нем сознание греха..."

Его увижу - сердце сразу
В моей волнуется груди...
Зачем, зачем я повстречала
Его на жизненном пути!

"Наша улица" №86 (1) январь 2007

Copyright © писатель Юрий Кувалдин 2008
Охраняется законом РФ об авторском праве