Юрий Кувалдин "Рядовой" рассказ

Юрий Кувалдин родился 19 ноября 1946 года прямо в литературу в «Славянском базаре» рядом с первопечатником Иваном Федоровым. Написал десять томов художественных произведений, создал свое издательство «Книжный сад», основал свой ежемесячный литературный журнал «Наша улица», создал свою литературную школу, свою Литературу.

вернуться на главную страницу

РЯДОВОЙ

рассказ

Небо цвета шинели, шинель цвета неба, забор, КПП, звезда, мелкий, очень мелкий, до жути противный мелкий дождь. Старшина издевается над молодыми: поставил по стойке “смирно”, сам под навесом, а они под дождем. Срочный старшина. Пока прапорщик ушел на обед, этот с жирной лычкой выпендривается. Рядовой Савельев, из Москвы, он один в этой части из Москвы, чувствует, как капли стекают за шиворот и растекаются по спине. Ему обидно, что он связан каким-то неведомым страхом. Страхом устава. Что вот если он сейчас выйдет из строя и даст в зубы этому неграмотному хомуту, то его, рядового Савельева, посадят. Проматывая в мозгу эту нехитрую комбинацию, приходится идиотом стоять тут и слушать этого старшину. А он не дает команду “вольно”, минут пять, наверно, стоит подразделение “смирно”.
Наконец, старшине самому, видимо, это надоедает, он гнусавым голосом дает команду “вольно”, а потом - “разойдись”. Солдаты тут же бегут под навес. Кое-кто закуривает. Закуривает и Савельев, красными ладонями прикрывая огонь. Савельев рыжеволос и конопат, худощав, ему 18 лет, он окончил школу и не поступил в институт. Денег у родителей на платное обучение не было, да и родители не интересовались делами сына. Растет, ну и пусть себе растет. Отец сильно выпивал, но работал шофером в автобазе “мосводоканала”, ездил на ЗИЛе, синем таком фургоне с белой полосой. Мать работала всю жизнь поварихой в столовой министерства торговли, на Кировской. Все время кормила Савельева, кормила, а он все не хотел есть, не хотел. И вырос не такой, как все. Отец с матерью даже удивлялись и переглядывались, мол, чего это он водку не хлещет, морду дружкам не бьет? Подозрительно.
Главное, слова он в последнее время стал произносить странные, такие, которых отродясь в роду Савельевых - отца, и Жужковых - матери - не знали. Например, “контрапункт”... Ну, спрашивается, зачем такое слово в жизни нужно? Снюхался сын с нехорошей компанией каких-то композиторских детей. Сам стал ходить на занятия на рояле. И купил на свои аккордеон. Устроился работать - ноты развозить. Но, говорит, мало теперь композиторы получают, гонорары пропали. Вот тоже словечко - “гонорар”. Не могут просто сказать - получка.
Савельев курил и с тоской смотрел на забор, на мокрую площадку, где они маршировали и думал о том, что он напишет для начала несколько хороших песен, а потом перейдет к сюитам и концертам для фортепиано. Серые армейские будни потянулись полмесяца назад. И нечего их, думал Савельев, приукрашивать. Трезво нужно взглянуть на армию. И Савельев смотрит трезво: ребята в основном малограмотные и бескультурные, сильно распространен мат, казарма тесная, как тюрьма, одеяла серые, сортир жуткий, вода не спускается, вонь и хлорка глаза ест, столовая как в лагере - длинные дощатые столы, покрытые протертой клеенкой, а главное - почему в половозрелом возрасте ребята - жеребцы! - насильственно удерживаются за колючим забором. Все серо и неприглядно, а главное, как отец говорил, не нужно! Все войны в России армия проигрывала. Проигрывала! Повторяем еще раз для прапорщиков: проигрывала! Спасало страну народонаселение, не забитое казармой и дураками. Война - это вольница, с вшами, но и с бабами. Овладение вражеским населенным пунктом означал совокупление с вражескими женщинами. Один вид женщины сводит солдата с ума. Эх, Савельев сейчас бы обнял какую-нибудь! Но где ее взять? Чеченцам и тем проиграли войну. И все загоняют, загоняют в казармы.
Только перекурили, опять команда строиться. Пришел прапорщик, вислоухий тунеядец, а с ним командир роты - капитан. Капитан спросил:
- Есть музыканты?
Савельев крикнул:
- Есть!
- Два шага вперед! - сказал капитан.
Повел Савельева в клуб, посадил за пианино, старое, расстроенное, но и на нем Савельев сыграл “Подмосковные вечера” и “Лунную сонату”. Капитан заслушался. А вечером, только легли, зажгли свет и скомандовали:
- Рота подъем, тревога!
Савельев оделся, встал в строй. Оказалось, пришел эшелон с имуществом из ГДР. Бросили разгружать. Под дождем, в потемках. Какие-то бесконечные тяжелые ящики, разное оборудование.
Савельев отходит в сторонку и закуривает. Его окликает старшина:
- Давай-давай!
Савельев зло бросает недокуренную сигарету в темноту, красная точка летит, как муха. Савельев берется за ручки очень тяжелого ящика, поднимает и тащит из вагона. Конца этим ящикам нет. Через пять часов, к утру, измотанная рота идет спать, ее заменяет другая. Поспать дают до обеда, потом опять на разгрузку. Когда через неделю эшелон был разгружен, подошел другой. И снова - тяжелые ящики и понукания старшины и прапорщика.
Савельев искоса смотрит на этого тунеядца, закуривает и молча идет за вагон.
Прапорщик кричит:
- Назад!
- Я сейчас...
- Поссать, что ли?
- Ну да.
Савельев прячется за вагоном, видит, что за ним не наблюдают, и уходит дальше, за состав из цистерн, пролезает под сцепками, выходит к пассажирской платформе. Останавливается за будкой и тихо курит.
Подходит электричка, Савельев садится в нее, находит место у окна рядом с девушкой в красном пальто. Девушка при виде солдата отодвигается ближе к окну. Савельев тоже придвигается. Девушка недовольно, даже зло сопит и отворачивается к окну. Мелькают столбы и деревья.
- Давайте познакомимся, - вдруг роняет Савельев и краснеет.
- Зачем? - резко поворачивается девушка.
Савельев видит круглое конопатое, как и у него самого, лицо с носом-картошкой.
- Да так... Поболтаем...
Хотя болтать ему не хочется. И девушка ему не нравится.
Он сидит, он едет; через два часа он будет дома. Он не думает, для чего он будет дома? Он ни о чем не думает, потому что отучился за две недели скотского труда думать. Он просто дремлет возле девушки в красном пальто. Электричка, плавно постукивая на стыках колесами, везет его на Белорусский вокзал.
Савельеву снится Большой зал Московской консерватории. Савельев во фраке и при бабочке выходит к роялю. Ударяет по клавишам. И его ударяют по плечу. Савельев открывает глаза и видит солдата с красной повязкой, за ним младшего лейтенанта и еще солдата.
- Документы?
- Нету документов, - без всякого страха говорит Савельев и косится на девушку.
Та испуганно наблюдает за происходящим.
- Тогда пошли!
- Ну вот, и прокатиться до дому не дали, - зевает Савельев и идет за патрулем в тамбур.
Девушка кричит вслед:
- Не трогайте его, он хороший!

“Наша улица”, 10-2000

Юрий Кувалдин Собрание сочинений в 10 томах Издательство "Книжный сад", Москва, 2006, тираж 2000 экз. Том 2, стр. 443.

Copyright © писатель Юрий Кувалдин 2008
Охраняется законом РФ об авторском праве