Виктор Кузнецов-Казанский

ИЗ ЖИЗНИ ПРИМАТОВ

рассказ

Пеночкина вызвал к себе начальник отдела кадров и сообщил об увольнении с работы в связи с сокращением штатов. На бирже труда ничего подходящего не предложили. И Пеночкин, бесцельно бродя по улицам в поисках хлеба насущного, заглянул в зоопарк. Он увидел, как неплохо устроились там разные звери, птицы, рыбы и даже гады ползучие. Жилье бесплатное со всеми удобствами, питание по норме, каждый день интересное общество - чем не жизнь?

"Эх, почему я не животное?" - пожалел Пеночкин. И тут, увидев указатель "Приматы", вспомнил, что когда-то их, студентов факультета прикладной математики, так и называли.

"Стало быть, я вдвойне примат, - сообразил он. - И как гомо сапиенс - вообще, и как специалист - в частности... А вдруг пригожусь в зоопарке? Тогда проблема выживания сразу снимется".

Конечно, работать приматом тоже не синекура. Надо выступать перед зрителями; может быть, заставят какие-нибудь фокусы проделывать... Но зато уж сократить не смогут - ведь животных нельзя отпускать на произвол судьбы. В крайнем случае, подумалось, продадут в другой зверинец.

"Решено", - сказал про себя Пеночкин и отправился к директору.

- Новый вид приматов нужен? - обратился он напрямую. - Какого нигде в мире больше нет?

Директор поначалу слегка удивился, но мигом сообразил, что необычный экспонат может здорово повысить посещаемость. И только спросил:

- А семья возражать не будет?

- Одинокий я, - ответил Пеночкин. - Полгода как развелся. Снимаю угол у хозяйки. Так что терять мне нечего.

Так Пеночкин стал единоличным обитателем просторной двадцатиметровой клетки. Рацион ему положили, как у прочих приматов. Бананам и всяким фруктам он весьма обрадовался, стебли же и побеги с отвращением бросал в сторону. Немного смущала гомо сапиенса необходимость раздеваться, но работа есть работа... И с девяти утра до восьми вечера Пеночкин отважно красовался перед зрителями в костюме Адама. Лишь в послеобеденный тихий час он скрывался через дыру в задней стенке, мигом натягивал на себя костюм с галстуком и ложился на ворох соломы.

Народ, увидев перед клеткой табличку "Гомо сапиенс подвида советикус", а в клетке - голого мужика лет тридцати, не поверил глазам своим и решил, что и тут обман. Но, вчитавшись в текст, люди успокоились, ибо там значилось следующее: "Обитает преимущественно в городских джунглях Евразии. Образ жизни беспорядочный. Питается корнеплодами, злаками и перезревшими плодами. Крайне неприхотлив и легко поддается дрессировке. Способен к звукоподражанию. Размножается в любых условиях. Самец Петя доставлен в зоопарк 18 мая с. г.".

- Ну, прямо совсем как мой младшенький! - сказала одна старушка. И достав из кошелки мятый помидор, кинула его Пеночкину. - Поешь, родимый!

Помидор угодил Пеночкину прямо в морду, ибо лица ему теперь не полагалось. Он хотел обругать вредную бабку, но спохватился, что и этого нельзя, и лишь зловеще оскалил зубы. Толпа негодующе зашумела. Поняв, что перестарался, Пеночкин опустился на четвереньки и просунул руку сквозь решетку. Тут же кто-то вложил в его ладонь другой помидор, вполне качественный. Через каких-то полчаса перед приматом возвышалась горка, похожая на старинный натюрморт. Не хватало лишь серебряного блюда и бокала вина...

Однако даром кормить примата никто не собирался. Пеночкин весь день бегал по клетке, взбирался по прутьям, скакал с перекладины на ветку дерева в угол... Кто-то кинул ему зеркальце и разбитые очки, и под восторженный хохот толпы Пеночкин разыгрывал сюжеты крыловских басен.

Словом, с ролью человекообразного Пеночкин справлялся блестяще. Директор, по окончании трудового дня навестивший его в закутке, прочувствованно пожал примату руку и предложил выписать денежную премию. На это Пеночкин резонно возразил, что деньги ему ни к чему, а лучше бы обогатить дневной рацион парой рюмок коньяку.

Директор согласился, но взял с Пеночкина обещание ежедневно повышать свой культурный уровень, то есть вырабатывать новые условные рефлексы.

- Помните, что написано вон там! - он указал на большой плакат где-то за деревьями. - Учиться, учиться и учиться!

И Пеночкин добросовестно учился. Через несколько дней он надел набедренную повязку, потом наловчился высекать огонь из камешков, и вскоре в клетке полыхал маленький уютный костерок. Восторгу зрителей не было предела. Ему стали передавать кусочки мяса, и гомо сапиенс жарил на веточках отменный шашлык. Директор пытался сделать ему выговор, потому что приматы мяса не едят. Но Пеночкин побил его сведениями из учебника: шимпанзе лакомятся мелкими животными.

- А ведь я ростом побольше, чем шимпанзе, - сказал Пеночкин. - Так что мне и барашка можно.

Он охотно отзывался на кличку Петя (хотя по паспорту был Роман), жал руку зрителям и потешно передразнивал мэра города. Только жаль, говорить он еще не мог. Даже беседы с директором были краткими - тот боялся, чтобы кто-нибудь не услышал. По плану социально-культурного развития примат должен был в течение года освоить прямохождение, изготовление простейших орудий и несложные фразы.

Отъевшись на фруктах и мясе, Пеночкин недвусмысленно поставил перед шефом вопрос о размножении. Тот попытался сосватать ему молодую шимпанзе, но Пеночкин заявил, что не намерен разводить гибридов и потребовал чистопородную особь.

- Где же я вам ее возьму?! - застонал директор. - Таких, как вы, больше нет!

- Ошибаетесь, - возразил сапиенс. - Скоро нас будет много.

И он был прав. В июле город наводнили безработные молодые специалисты, в том числе и приматы обоего пола из университета. С помощью жестов Пеночкин объяснился в любви одной симпатичной приматке, и та прямо через решетку повисла на нем. Но Петя показал пальцем на запястье левой руки и начертил в воздухе восьмерку. В назначенный час директор, прослезившись, благословил молодых и распорядился принести дополнительную охапку соломы.

Семья сложилась неплохая, только супруга упорно отказывалась исполнять свои обязанности при посетителях. Как Петя ее ни обхаживал, как ни выкусывал из прически вначале воображаемых, а затем - и настоящих блох, она была непреклонной. Зрители, жаждавшие дарового шоу, свистели. Успокоились они лишь, когда увидели явные признаки прибавления в семействе. К тому времени приматы уже носили вполне приличные шкуры, знали около двухсот слов и научились исполнять брейк.

Когда появился на свет маленький сапиенс, поздравить родителей явился чуть не весь город. Им преподнесли столько ценных подарков, что клетка стала напоминать недурно меблированную квартиру. Возмущенный директор кричал, что не позволит превращать зоопарк в жилой район. Сошлись на компромиссном решении: заднюю половину клетки семья обставит по-современному, а на переднем плане будет пещерный интерьер.

В зверинец повадились школьные экскурсии, для которых Пеночкины были наглядным пособием по биологии, географии и истории. Однажды в клетку запустили медведя, и Пеночкин собственноручно застрелил его из лука. В другой раз явился преподаватель закона божьего из образцовой гимназии и стал уговаривать язычников обратиться в православие. Пеночкин ответил, что сначала он будет поклоняться огню, потом солнцу, ветру, воде и лишь под конец обретет истинную веру.

Приходили даже агитаторы от различных партий, предлагали повесить на грудь предвыборный плакат, но супруги не пожелали превращать свое жилище в балаган. Отказались они и рекламировать бизнесменов.

- Мы патриоты зоопарка, - заявили Пеночкины, - и требуем объявить его свободной экономической зоной. Или, еще лучше, независимым государством!

Но все мечты эти подсек на корню экономический кризис. Рацион обитателей зоопарка безжалостно урезали. Одних - продавали за рубеж, других - забивали на мясо и шкуры, третьих - просто выпускали в лес. Пеночкины встретили испытание мужественно. Они добились разрешения использовать землю от клеток до ограды под овощи и картофель. Кроме того, Пеночкина вязала для зрителей великолепные свитера. В конце концов, как и обещала история, жить стало лучше, жить стало веселей.

И Пеночкины, уже носившие вполне цивильную одежду и готовившие еду на электроплитке, решили вернуться в общество. На скопленные средства они купили небольшую квартиру и садовый участок, куда перетащили как городскую мебель, так и шалаш с каменными орудиями.

А на освободившееся место немедленно вселились три семьи беженцев из республик бывшего СССР. Им даже не пришлось снимать с себя одежду...

Литературный альманах Юрия Кувалдина "Золотая птица", Издательство "Книжный сад", Москва, 2009, 52 авторских листа, 832 стр., переплет 7цб, оформление художника Александра Трифонова, тираж 1.000 экз., стр. 661.