Алексей Некрасов-Вебер

НОЧНОЙ ВИЗИТ

рассказ

Бабье лето закончилось, и ветер, злорадно обрывая последние листья, кидал их на промокший под холодным дождем асфальт. Невидимая в темноте сетка дождевых капель искажала свет фонарей, делая мир призрачным и нереальным. Зато ярко освещенный островок кухни от этого казался еще теплее и уютнее. Оторвавшись от книги, Андрей рассеянно смотрел, как за изломанной линией металлических гаражей уплывает в промозглую осеннюю ночь крупнопанельный лайнер соседнего дома. Давая волю фантазии, пытался представить, что прячется за светящимися квадратами его окон. Эта игра часто помогала скоротать время в тисках бессонницы, но сегодня воображение явно было не в ударе. Обители других полуночников представлялись такими же, как и его квартира. И казалось, что и семьи в них тоже живут сплошь счастливые, а клубки порочных страстей и криминальные интриги завязываются лишь на экране телевизора или где-то совсем в другом мире.

В очередной раз посмотрев на часы, Андрей подумал, что пора сделать еще одну попытку заснуть и, надев шлепанцы, осторожно двинулся в спальню. Проходя мимо детской, чуть приоткрыл дверь. Дочери, наверное, видели не первый сон. Младшая, свернувшись калачиком, укуталась с головой, старшая разметалась по кровати, свесив вниз руку. В жизни девчонки тоже были очень разные. Постоянно ссорились, но это, скорее всего, происходило из-за вынужденной тесноты. Андрей верил, что в глубине души сестры привязаны друг к другу. А жилищные условия он обязательно улучшит. Правда, придется подождать, честным трудом деньги зарабатываются ох как не быстро...

Он уже был на пороге спальни, когда вдруг ожила трубка домофона. Вздрогнув от неожиданности, Андрей сразу почувствовал тревогу. Темная стихия ночной улицы короткими прерывистыми гудками пыталась ворваться в защищенное пространство его дома. Первым порывом было отключить трубку, но, подняв ее, он услышал знакомый голос:

- Старичок, это я, не пугайся. Впусти озябшего, не будь гадом!

- Входи уж, в дверь только не трезвонь! - пробурчал Андрей и, открывая подъезд, надавил на кнопку домофона. Подождав с минуту, выглянул на лестничную клетку. Свет там был тусклым и мерцающим, словно в американских фильмах ужаса. Сразу же потянуло сквозняком, это в разбитое подъездное стекло врывался разгулявшийся на улице ветер. Зябко подернув плечами, Андрей шагнул за порог квартиры. В это время пришел в движение лифт, и уже не оставалось сомнений, что сейчас сюда действительно заявится Стас Максименко, известный среди друзей и в богемной тусовке под прозвищем Макс.

На площадку Макс не вышел, а скорее вывалился. Но, пролетев два шага, успел затормозить и изящно придал телу вертикальное положение. Распахнув полы длинного плаща, двинулся навстречу Андрею, якобы желая задушить в объятиях. Для своих лет он еще был по-юношески строен, а элегантная бородка и темные красиво подстриженные волосы по-прежнему придавали сходство с благородным идальго. Правда, в прихожей, пока гость снимал ботинки, Андрей увидел, что годы все-таки не прошли бесследно. Постарел Макс, макушка начала лысеть, а главное во взгляде и движениях появилось что-то уже совсем не молодое. Эту безжалостную печать возраста Андрей все чаше замечал на своих знакомых. И самое печальное, что вместо благородной седины и мудрого спокойствия с годами в людях проступали черты далеко не лучшие. Что касается Макса, то на его счет Андрей никогда особо и не обольщался. Однако, запредельный эгоизм и капризность с лихвой искупались другим. С кем же еще можно было ночи на пролет за бутылкой вина беседовать о смысле жизни и делиться фантазиями об иных мирах и материях! Большинству своих знакомых Андрей представлялся человеком степенным, рассудительным и наверное очень заурядным. Однако под этой обывательской личиной прятался неисправимый мечтатель и романтик. Именно этой стороне его натуры Макс помогал раскрыться, за что ему прощались невозвращенные долги, несдержанные обещания и даже мелкие подлости. Максу тоже не были чужды романтические настроения, правда, ни опасные экспедиции, ни покорение горных вершин, ни даже туристические походы его никогда не привлекали. Зато о его разгульных похождениях ходили целые легенды. Гулять он умел виртуозно, с гусарским размахом. Бурные романы с красивыми женщинами сменяли, а иногда и наслаивались друг на друга. Андрей всегда удивлялся, как Макс легко покоряет женские сердца, не проявляя никаких особых заслуг и мужских достоинств. В молодости он не раз просил приятеля познакомить с какой-нибудь подружкой очередной пассии. На что Макс охотно соглашался, но никогда не выполнял обещаний, хотя и регулярно использовал его квартиру для своих свиданий. Впрочем, за это Андрей не таил обиды. Свою личную жизнь он смог устроить без чьей-либо помощи, и чувствовал себя вполне счастливым человеком. Макс же в итоге так и не прибился к тихому семейному берегу, хотя за те три года, что они не виделись, многое могло измениться.

Причина их разрыва была весьма банальна. Под давлением супруги Андрей впервые отказался одолжить деньги, после чего Макс прекратил общение. Андрей же, проявив неожиданную твердость, тоже не делал никаких попыток сближения, хотя временами чувствовал, как ему не достает старого приятеля. И вот Макс объявился, как всегда внезапно и в самый неподходящий час.

Разувшись, гость с сомнением поглядел на предложенные хозяином шлепанцы. Потом, уступая необходимости, сунул ноги в этот недостойный вид обуви и двинулся прямиком в спальню.

- Куда, куда. Нинка спит! - скороговоркой зашептал Андрей.

- Как это спит?! - с надменным удивлением переспросил Макс. Смутившись, Андрей начал было объяснять, что супруга рано уходит на работу, сильно устает и в десять засыпает мертвецким сном. Но, почувствовав, что все это похоже на оправдания, замолчал на полуслове. А Макс добравшись до кухни, тяжело опустился на стул. При ярком свете стало видно как он сильно пьян. Однако и в таком состоянии Макс умудрялся выглядеть элегантно. Легкий вельветовый пиджак, красивая молодежная рубашка сидели как на манекене. Даже брюки, несмотря на непогоду, умудрился не запачкать. Бородка как всегда была аккуратно подстрижена, правда сейчас она уже не вздымалась дерзко вверх, а вместе с поникшей головой безвольно клонилась к груди.

- Господи, сейчас свалится! Чего я делать то с ним буду?! - с испугом подумал Андрей. И тут Макс, словно стряхнув тяжелый груз, распрямил плечи и весело поинтересовался, что они будут пить за встречу. Призывать к воздержанию в подобных ситуациях было бессмысленно и Андрей, вздохнув, отправился к серванту за коньяком. Когда пробирался на цыпочках через спальню, Нина сквозь сон то ли простонала то ли спросила, когда же он наконец угомонится. Пробурчав в ответ что-то невразумительное, Андрей вытащил бутылку и поспешил выскользнуть за дверь.

Макса он застал за созерцанием висевшей над холодильником картины. Этот зимний пейзаж Андрей почему-то любил больше других своих творений. Живопись была его давней страстью. Именно в художественной студии судьба когда-то столкнула с Максом. С тех пор они так и шли рядом по жизни - люди совершенно разные и казалось бы бесконечно далекие друг от друга. История вполне типичная. Один талантлив, но труд упорный ему противен. Другого природа не наградила способностями, но берет упрямством. И, казалось бы, должны они друг друга недолюбливать, но какие-то незримые нити связывают вместе, словно две половинки разорванного целого...

Ранними картинами Макса Андрей искренне восхищался. Но потом стал замечать отсутствие творческого роста и участившееся повторение лихо закрученных авангардных сюжетов. А в последние годы Макс вообще не показывал своих новых "шедевров". У Андрея же вся квартира была завешана пейзажами и натюрмортами. Все приходившие гости их неизменно хвалили. Многое он дарил и потом с тайной гордостью наблюдал свои детища уже на чужих стенах. Лет пять назад Макс, проявив неожиданное участие, попробовал даже организовать его выставку. Правда, в итоге что-то не сложилось, но отзывы среди профессионалов, по словам Макса, были положительные. И сейчас он тоже наивно по-детски ожидал похвалы. Однако, выражение лица приятеля несколько озадачило. Казалось, рассматривая пейзаж, Макс недоумевает, можно ли это вывешивать на всеобщее обозрение.

Увидев Андрея, Макс без каких-либо комментариев переключил внимание на бутылку. Правда, дешевый дагестанский коньяк тоже не вызвал энтузиазма.

- Не нравится, принес бы чего получше! - проворчал Андрей, все сильнее злясь на незваного гостя. Глаза Макса недобро прищурились, но тут же на лице появилась лучезарная улыбка. Историю о несчастной девушке у дверей ночного супермаркета он выдал с ходу и как всегда виртуозно. Душе- раздирающая картина ворвалась в теплый мещанский уют кухни. Обиженная каким-то мерзавцем бедняжка рыдала навзрыд, тонкие плечики вздрагивали, как осиновые листья, а вокруг блудливо скользили сальные ухмылки посетителей злачного заведения. И только один человек, возникнув из ветреной сырой ночи, протянул руку участия. Естественно им оказался Макс. И само собой разумеется, что деньги предназначенные для покупки изысканных вин и деликатесов ушли на огромный букет роз. Оставив обомлевшую от неожиданности девушку, он снова ушел в дождь и ветер. Теперь он в квартире старого друга с пустыми руками и карманами. И потому смиренно готов пить хоть трехзвездочный коньячный спирт, хоть чай с малиновым вареньем.

Андрей улыбнулся. Сейчас перед ним был прежний Макс. Сколько же ночных бдений уже произошло за этим же самым столом! Сколько же было выпито и сказано! Иногда в полнолунье приятели выключали лампочку, и посиделки превращались в какое-то мифическое действо. Призрачный лунный свет, преломляясь в початой бутылке, растекался по столу. Бездонная мгла космоса дымящимся ручейком струилась между стаканами. А время, превратившись в осязаемый поток, уносило их сквозь огни ночного города к далеким горизонтам, где ночь сливается с зарей, а тьма и свет взаимно переходят друг в друга...

Но видно то особое состояние души ушло безвозвратно. Вопреки опасениям, от выпитых рюмок гость не захмелел окончательно, а даже взбодрился, но прежний Макс куда-то снова исчез. Раздражение на весь свет сквозило чуть ли не в каждой фразе. Андрею часто случалось наблюдать, как под действием алкоголя из скромных и покладистых людей вылезает на свет всякая мерзость. И иногда даже приходили мысли, что такое оно и есть сокровенное человеческое нутро, а все остальное лишь покровы, нанесенные воспитанием и многими столетиями цивилизации. Правда, Макс, пьянея, обычно превращался в веселого и обаятельного повесу. Но видно годы действительно меняют нас далеко не в лучшую сторону.

Почти сразу выяснилось, что визит в квартиру позабытого друга вызван чисто случайным стечением обстоятельств. Примерно в десяти минутах ходьбы на границе лесопарковой зоны располагалось заведение для отдыха состоятельных людей. Неприметный с фасада комплекс строений вмешал в себе ресторанный зал, бильярд, сауну и еще какие-то составляющие "красивой" жизни. В этот оазис благополучия судьба занесла Макса вместе со старым приятелем, к которому с юношеских пор намертво прилипло прозвище Тортила. Само собой разумеется, что именно Тортила финансировал мероприятие. У Макса бывали приступы безумной расточительности, но на друзей они как правило не распространялись. Им в основном и приходилось расплачиваться за гусарский размах и полеты его пьяной фантазии. Сегодняшний вечер естественно не был исключением. Под дорогую выпивку, закуску и ненавязчивое завывание блюза приятели вспоминали былое и беседовали о жизни. Правда, по утверждению Макса говорить с "черепахообразным" стало совершенно невозможно. Зато потом за их столик каким-то чудесным ветром занесло двух симпатичных представительниц прекрасного пола. Совместная сауна по шведскому варианту вполне могла стать достойным завершением программы, но тут Тортила неожиданно уперся. В итоге девушки растворились где-то в ресторанном полумраке, приятели напрочь разругались, и Макс оказался один на улице под холодным сырым ветром.

Осознавать, что только нежелание погружаться в метро стало причиной визита, было обидно. Правда от Макса трудно было ожидать чего-то иного, но жажда бескорыстного дружеского внимания живет, наверное, даже в душе самого трезвомыслящего скептика. Почему-то обидно было и за Тортилу, хотя сам Андрей давно прекратил с ним даже созваниваться. С тех пор как этот смешной коротышка сделал карьеру в банке, забавная "черепашья" физиономия приобрела устойчивое выражение превосходства, и это сильно мешало общению. Другое дело Макс. Он всегда осознавал, что "приятное общество" это тоже товар, не стесняясь, продавал его, и о какой-то благодарности к спонсорам не могло быть и речи. Вот и сейчас, морщась от дешевого коньяка, он с издевкой перемывал косточки недавнему собутыльнику. А Андрей, вспоминая спесиво оттопыренную губу коротышки, думал о том, что люди неоправданно жестоки к своим ближним. Ведь и этот "надутый банкир" прятал где-то в глубине своего скафандра одиночество, от которого впору завыть на луну волком. Как и всем, ему хочется дружеского участия и бескорыстного интереса к своей раздутой от непомерного тщеславия особе. И вот за эти иллюзии он, несмотря на хроническую скупость, всегда будет готов расстаться с заработанными тяжелым банкирским трудом деньгами.

Уже потом, Андрей осознал, что не надо было ему вылезать с нравоучениями. Наивно убеждение, что призывами мы как-то можем улучшить человеческую породу. Да и кто дал нам право судить?! Но тогда, вступившись за "маленького человечка", он гордо ощущал себя абсолютно правым. Макс проглотил нотацию, только в глазах на какое-то мгновение зажглись недобрые огоньки. Потом, повинно склонив голову, охотно покаялся, что действительно часто говорит за глаза про друзей всякие гадости. А виной тому проклятая зависть, от которой, несмотря на все старания, не может избавиться. Он всегда умел легко признавать ошибки, при этом тут же оказывался хозяином положения. В отличии от него Андрей вообще старался избегать публичных покаяний. Зато осознание вины доставляло ему душевные муки и делало беззащитным перед ответной несправедливостью. Может быть по этому он панически боялся поступить неправильно. Макса же подобные комплексы, казалось, совсем не мучили. Потягивая коньяк, он снова, как ни в чем не бывало, вспоминал старых знакомых, а потом последовал вроде бы невинный вопрос...

Когда его спрашивали о работе, Андрей, вместо того чтобы отшутиться, честно начинал рассказывать о передрягах и коллизиях российского производства. Так было и на этот раз. Макс слушал с ироничной улыбкой, а вдруг неожиданно подытожил:

- Все ясно, старичок, ты по-прежнему в дерьме!

От такого вердикта Андрей даже опешил. Путаясь в словах, стал объяснять, что он конечно не богач, но получает вполне достаточно. Жена, случается, ворчит. Но когда же жены бывают довольны! А производство их, несмотря на скромные размеры, высокотехнологичное, и как хочется верить, с большим будущим. Коллеги его уважают. Конечно, не вершина жизненного успеха. Но уж сидением в дерьме это никак не назовешь!

От этого оправдательного лепета улыбка гостя стала еще ироничней. Доводы Андрея он не опровергал, а просто высмеивал, и делал это как всегда искусно с большим пониманием человеческой психологии. Андрею не раз приходилось наблюдать, как Макс осаживает какого-нибудь сноба или зарвавшегося хвастуна. И вот теперь огонь остроумия был направлен на него самого. И самое неприятное, что в его колкостях была и большая доля истины. Несмотря на возраст, Андрей еще продолжал смотреть на мир и людей сквозь розовые очки. И когда их безжалостно срывали, чувствовал себя школьником, выставленным товарищами на посмешище. Как за последний бастион он попытался зацепиться за свое доморощенное творчество:

- Да, работа его девяносто процентов рутина. Производство, как и все благие начинания в России, в любой момент может пойти прахом. Уважение коллег материя тоже весьма сомнительная. Возможно, за спиной над ним и посмеиваются, а начальство хвалит лишь для того, чтобы задобрить и не повышать зарплату. Но все свободное время он творит за этюдником. И это уже для души, а может быть чуть-чуть и для вечности!

Лучше бы он этого не говорил! Если в производственных вопросах Макс разбирался не больше чем великий комбинатор в шахматах, то, попав на знакомую почву, он как мифический герой обрел тройную силу. Никогда Андрея еще так не высмеивали. Он чувствовал себя неудачником из голливудской комедии упавшим на кактусовые заросли. Иглы безжалостно жалят тебя в самые интимные места. От боли и досады из глаз вот-вот хлынуть слезы, а вокруг хохочут над твоим несчастьем смуглые парни в огромных полосатых сомбреро. Напрасно он пытался приводить в свою защиту отзывы знакомых. Все они, по утверждению Макса, были лишь снисходительной похвалой дилетанту, желанием не обидеть. Той же самой ложью во спасение он объявил и свои прежние комплименты. Оказалось, все кому он показал работы Андрея откровенно смеялись, а один маститый художник даже посоветовал снести эту мазню в отхожее место. И Макс, чтобы не расстроить друга, вынужден был выдумывать причины якобы сорвавшие его выставку.

Что-то подсказало, что Макс и сейчас врет. Скорее всего, не было никакого показа, а история с выставкой с самого начала планировалась как мистификация. Андрей смутно припоминал, что именно тогда одолжил Максу крупную сумму денег. Но вранье ничуть не умаляло горькой правды. Андрей и сам порой чувствовал себя малышом, который, нарисовав и раскрасив новыми красками смешную лошадку, радуется, когда взрослые снисходительно гладят его по голове и называют художником. Нечто подобное, наверное, происходило и на работе. Не такой уж он и незаменимый специалист. Да и люди мало способны воспринимать достоинства других, а по детски наивное желание завоевать их уважение оборачивается усмешками в спину.

Словесную экзекуцию прервало внезапное появление Нины. В распахнутом халатике, накинутом прямо на ночную рубашку, она возникла на пороге кухни. Болезненно щурясь от яркого света, никак не могла понять, что происходит. Макс, вскочив со стула, кинулся целовать ручку, но Нина испуганно отдернула кисть. С секунду смотрела на него, будто все еще не узнавая. Наконец, сквозь зубы процедив "здравствуй", повернулась и, не говоря больше ни слова, исчезла в темноте коридора.

- Да уж...весьма любезно ...- застыв в полусогнутой позе, многозначительно протянул Макс. Андрей начал было извиняться, но Макс, протестуя, замотал головой. Что взять с женщин! Они существа особые и все мужские правила, в том числе и закон гостеприимства, для них не писаны. Вернувшись к столу, объявил, что хочет выпить за хозяина, всегда готового дать приют другу, и, наполняя рюмки, будто невзначай поинтересовался, как дела у Влада...

Андрей почувствовал, как отвратительно сжимаются внутренности. Вселенная сузилась до размеров квадрата кухни, залитого безжалостным слепящим светом. Две фигуры замерли напротив друг друга. Один с рюмкой в руках вальяжно облокачивается на стол, другой, вжимаясь в табуретку, ждет, что сейчас его окончательно уничтожат...

Когда-то Влад был их общим другом. Он относился к редкому типу людей, которые вызывают симпатию как у мужчин так и у женщин. Первых подкупала прямота, смелость, внешние признаки благородства. Наверное, то же самое нравилось и женщинам. Хотя вполне возможно представительницы прекрасной половины человечества любили его за какие-то другие скрытые от грубого мужского сознания качества. Нина в первый раз увидела Влада на ее собственной свадьбе. Потом, несмотря на хвалебные отзывы мужа, почему-то долгое время демонстративно относилась к нему с неприязнью. Андрея это приводило в недоумение, пока он вдруг не понял, что у его жены и друга совершенно другие отношения. Насколько далеко зашел их роман Андрей не знал. Наверное, и к лучшему. Брак и так оказался на грани распада. Сколько же скандалов и изматывающих душу объяснений выслушали эти стены! Но постепенно страсти улеглись, разум возобладал, и семейная жизнь снова вошла в тихое русло. Влада Андрей постарался вычеркнуть из своего круга общения, и сейчас, услышав его имя, панически испугался. Его снова пытались ввергнуть в сжигающее душу пламя ревности, а он не знал, как от этого защититься.

Возможно, Максу было известно гораздо больше, чем самому Андрею. Может быть, роман все еще продолжался. А, может быть, он просто собирался закинуть сеть тонко сплетенной клеветы и правды, из которой потом выбраться будет крайне сложно. Но пока что он не спешил это делать, а прищурившись сквозь налитую рюмку, с явным удовольствием наблюдал поверженного. Неожиданно лицо Макса стало преображаться. Утончившиеся губы изогнулись в коварной усмешке. В глазах полыхнул недобрый огонь и черты, заостряясь, стали приобретать зловещий облик, отточенный многими тысячелетиями людских страхов и фантазий.

Через мгновение мираж рассеялся. На другом конце стола снова сидел пьяный и ухмыляющийся Макс. И тогда нахлынула ярость. Перед глазами плыли алые пятна и Андрей уже воочию представлял, как гость, вылетая из квартиры, пересчитывает холеной бородкой ступени лестничной клетки. К счастью интуиция редко подводила Макса. Почувствовав опасную грань, он уже пьяно рыдал на плече хозяина:

- Андрюшка, ты же мой единственный друг! Давай за тебя выпьем.

Брезгливо отстраняя его, Андрей пролил рюмку себе на колени. Равнодушно посмотрел, как на светлых домашних брюках растекается темное пятно, и вдруг почувствовал ледяное спокойствие. Недавний гнев готов был обрушиться на человека все еще бывшего его другом. Теперь же перед ним сидел совершенно чужой, и единственным желанием было выпроводить его как можно быстрее.

Стараниями Андрея, содержимое бутылки стало убывать с возрастающей скоростью. И не прошло и десяти минут, как гость и хозяин оказались на улице. Поддерживая друг друга, они двигались вдоль темных домов-коробок. Макс, вскидывая вверх руку, выкрикивал что-то презрительное в адрес спящих обывателей. Андрей, подыгрывая ему, бубнил:

- Да и черт с ними, пусть дрыхнут! А мы сейчас еще выпить возьмем...

Машину удалось остановить не сразу. Водители с опаской объезжали двух пьяных мужчин на дороге. Наконец, разбрызгивая лужу, перед ними резко затормозил старенький жигуленок. Стекло правой двери медленно поехало вниз и, заглянув в машину, Андрей вежливо поздоровался и назвал адрес. На каменном лице водителя не отразилось никаких эмоций, только сквозь зубы прозвучала цифра. Не торгуясь, Андрей вручил деньги, погрузил Макса на заднее сидение и, хлопнув дверцей, быстро пошел прочь.

Подошвы ботинок утопали в мокром ковре листьев. Сырой ветер врывался под полы распахнутой куртки, но Андрей не собирался ее закрывать. Хотелось вымокнуть и промерзнуть до самых костей. В который раз прокручивая разговор, пытался спорить, но все было бесполезно. Макс прав. Он действительно никчемный и жалкий человек. Бездарный маляр, возомнивший себя художником. Посредственный технарь, и ко все прочему может быть еще и рогатый муж. Мирок, в котором еще час назад было так хорошо и уютно, распадался на мелкие клочки. Ветер уносил его обрывки в холодную пустоту уснувших дворов. А впереди в размазанных темнотой контурах дома светилось непогашенное окно, и Андрей с отвращением думал, что холод и дождь все-таки заставят туда вернуться...

Следующая неделя тянулась нескончаемо долго. По утрам Андрей остервенело качал двухпудовую гирю. Казалось, мышцы вот-вот порвутся, в висках пульсировали готовые лопнуть жилки, но он упрямо и зло продолжал поединок с металлом. Работа превратилась в нудную повинность, правда и домой он теперь не рвался. Вечерами подолгу неприкаянно бродил в сумерках по пропитанному осенней тоской парку. Удивительно, что ни сослуживцы, ни домашние не заметили перемены. Жизнь вокруг двигалась своим чередом, и ощущение всеобщего безразличия только усиливало гнет. Иногда хотелось закричать во весь голос, выкинуть что-нибудь дикое. Но он осознавал, что никогда не позволит себе ничего выходящего за рамки приличия, от чего становилось еще тяжелее.

...Известие о смерти Макса пришло через две недели после ночного визита. Оторвав от утреннего кофе, телефонный звонок пробудил вдруг беспричинную тревогу. А услышав в трубке голос Тортилы, Андрей сразу догадался, о чем пойдет речь. Казалось, будто он подспудно ждал этого события. Поговорив и узнав дату похорон, Андрей вернулся на кухню, извлек из шкафа пролежавшую уже больше года сигаретную пачку и закурил. Супруга, узнав о случившемся, вздрогнула, а потом почему-то очень тихо спросила:

- На похороны пойдешь?

В ответ Андрей только зло мотнул головой. Нина посмотрела на него как-то странно и больше не задавала вопросов.

К могиле Макса Андрей пришел только на девятый день. Отыскать ее на Домодедовском кладбище удалось с большим трудом. Однажды лет десять назад в такой же осенний день Андрею уже пришлось хоронить здесь сослуживца. С тех пор последнее пристанище обитателей мегаполиса разрослось до угрожающих размеров. Заброшенные участки в зарослях пожухшей травы, островки ухоженных захоронений, овальные фотографии на гранитных плитах скоро слились в единое панно-реквием. Казалось, делая круги, он движется по одному и тому же маршруту. Наконец, споткнувшись, Андрей замер перед свежей могилой. Простенький крест и табличка плохо вязались с образом его бывшего друга, но лишь они и остались на этом свете от Макса. Пенсионеры родители вряд ли поставят ему даже скромный памятник. Тортила организовал похороны, но скорей всего его благотворительность на этом и закончится. Коротышке-банкиру по большому счету нужен был компаньон для приятного провождения времени, а Макс больше не может выполнять эту роль. Его просто нет. Ироничный ум, амбиции, неуемная алчная жажда развлечений исчезли за страшной гранью смерти. И перед этим фактом меркли все прежние обиды.

Достав купленную по дороге бутылку, Андрей сделал большой глоток. Все тот же дешевый коньяк, напоминанием об их последней встрече, обжег гортань. Мысленно попытался заговорить, но никто уже не мог ему ответить. Только налетевший ветер шевелил траву над упавшей плитой соседнего надгробья. Неожиданно к горлу подкатил комок, а потом горячей волной захлестнула нестерпимая жалость ко всем ушедшим и еще живущим. Андрей плохо понимал, что с ним происходит. Вздрагивая всем телом, он громко всхлипывал, и не в силах сдержать слез, стыдливо размазывал их по щекам. Мимо шли люди. Видя рыдающего мужчину, тактично отворачивались в сторону и, наверное, думали, что этот человек потерял кого-то очень близкого и дорогого.

Литературный альманах Юрия Кувалдина "Золотая птица", Издательство "Книжный сад", Москва, 2009, 52 авторских листа, 832 стр., переплет 7цб, оформление художника Александра Трифонова, тираж 1.000 экз., стр. 79.