Игорь Снегур “Астрахань” рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Художник Игорь Григорьевич Снегур родился в Москве в 1935 году. Окончил факультет графики полиграфического института. Участник первых выставок абстракционистов в Москве 1958-60 годах в студии Э.М.Белютина. Организатор известной группы «20 московских художников» на Малой Грузинской в Москве в 1978-88 гг. В общей сложности участвовал в 50 выставках. Более 1000 живописных и графических работ Снегура находятся в различных музеях мира и в частных собраниях. Выставлялся в тройных рецептуальных акциях в галерее А-3 вместе с Виталием Копачевым и Александром Трифоновым. В ежемесячном литературном журнале «Наша улица» напечатал несколько своих произведений. Член международного художественного фонда.

вернуться
на главную страницу

Игорь Снегур

АСТРАХАНЬ

рассказ

Я вышел на набережную случайно: мне было безразлично, в какую сторону идти в это раннее утро.
После узких и тесных, вымощенных булыжником городских улиц открылось вдруг широкое небо вверху. Ничто теперь его не заслоняло. Дома расступились. За узорчатым парапетом из тонкого и затейливого чугунного литья сверкнула водная гладь, потянуло свежестью и запахом реки. Вода отражала в себе противоположный берег, с длинной линией двухэтажных домов, мачты рыбацких ботов и баркасов, прижавшихся у берега. Все это река показала спокойно и неотразимо реально, но - крышами и мачтами вниз... Спят: город, река, все что запечатлелось на зеркале реки.
Облокотившись на парапет, я увидел под собой, у своих ног, крышу деревянного дебаркадера, искусно обтянутого тесом, со следами давней краски на досках. На крыше - грубая надпись, вкривь и вкось: "Живая рыба"... Мне тут же представились рыбацкие сети, полные перламутрового света от пляшущей рыбы: трепещущая масса всякой всячины. Невольно потянуло рассмотреть все ближе, вдруг что-нибудь диковинное окажется в тех сетях!.. Местной рыбы я не знал.
Сетей не было. С пришвартованным буксиром, покачивались две лодки с высоко задранными носами, а внутри тех лодок - будто призатопленных - вода. Переваливаясь через лодки, полз туман - с реки, вверх на набережную: так вот почему несло запахом тины и рыбы - туман прихватывал часть ароматов этих лодок.
Двое рабочих сортировали рыбу. Они черпали ее совками и несли на палубу дебаркадера. Там они опускали совки в одну из ячей, когда вынимали - рыбы в совках не было. Должно быть, ячеи на дне имели сетки, чтобы рыба не уходила обратно в реку... Первоначально я был удивлен, и было подумал: что эту рыбу отправляли обратно в реку. Что-то во мне восхитилось и удивилось от этой мысли. Это напомнило мне, что прозрачность и бесплотность утренних видений скоро заменит иное...
После работы с ячеями рабочие начали наполнять рыбой корзины. Корзины стояли на палубе, вложенные одна в другую, покосившиеся пирамиды были похожи на камбоджийские пагоды - в странном и неустойчивом равновесии... Сквозь плетенье корзин махали мне кистями рук рыбьи хвосты. Они приветствовали меня, счастливые меня видеть. Некоторые рыбешки, увлеченные мною - так я в ту минуту подумал - попрыгали из корзин на палубу, и, весело, пытались вспрыгнуть обратно. Но тут... один рабочий поскользнулся, наступил на рыбешку, раздавил ее, выругался... потом стал подбирать и бросать валяющихся снова в корзинки. Я почувствовал, что начинаю пробуждаться, и подумал: перед тем как проснуться, предстоит еще кое-что увидеть... и стал ждать.
Работа закончилась... Буксир, разгоняя двигатель, ритмично попыхивая, отвалил тихо, очень тихо от "Живой рыбы", за ним потянулись те две лодки с задранными носами. Я смотрел, и вдруг - вспомнил - на буксире не было, что-то пропало... Вспомнил! Где собака?.. Она вертелась под ногами рабочих. Сначала я решил, что она упала в воду. Посмотрел вокруг. Мне показалась смешной эта моя мысль... Пока я искал ее в воде, рабочий убрал с палубы дебаркадера корзину - собака сидела за ней. Поэтому я ее не видел... Она вильнула хвостом, села между корзинами, и слезящимися глазами стала разглядывать уходящий буксир.
Последнее показалось мне так значительно, что я спустился с набережной и оказался на палубе дебаркадера. Молодой рабочий посмотрел на меня и равнодушно отвернулся: "Не покупатель!" - подумал я за него... Он отвернулся, засучил рукава белого халата, и занялся носить рыбу на прилавок - поближе к весам... "Вот, - подумал я, - сейчас!"... И парень, и я стали чего-то ждать.
Работа у них только со стороны, вроде бы, простая, но в каждой ячее - разный сорт рыбы. "Как сложно, - подумал я, - а, казалось, так просто: опустил совок в воду, донес до ячеи в дебаркадере, выпростал совок от рыбы, и - снова." На самом деле - решил я - это тоже не простая работа - в каждой ячее свой род, свое племя, отделенные и перегороженные друг от друга. Сразу все становится ясным и понятным по-человечески: в каждой ячее свой род плавает, восторг! Не как попало - все вместе - а, в каждой ячее - свой род.
И вот, что-то изменилось вокруг. Я почувствовал, что там, на набережной, словно бы зашумел легкий ветерок. Я тогда подумал: "Погода испортится!" - и пожалел: "Жаль!". Затем я различил в этом шуме разные звуки: хлопанье сотен оконных ставень, - город просыпался, - скрипы и стуки подъездных дверей, тонкие скрипы далеких тормозов, шелест шаркающих подошв на тротуарах... зашумел город!.. Я снова подумал: как? Я слышу шарканье сотен тысяч ног первых пешеходов?.. Вот один шаг, вот - два, вот уже много - они сливаются в один звук... Но тут, должно быть, самый старший пешеход стал мне особенно слышим, я четко различил его шаги, шаркающие шаги... Я понял, что во мне что-то проснулось... Оказывается, хоть я и гулял по городу - а, все равно, как бы спал!
Вот ведь удивительно, - подумал я еще раз, - гулял, а, на самом деле - спал!
Теперь я увидел воду, легкую рябь на ней, потом - собаку, после собаки - борт дебаркадера, уходящий в воду и черный от смолы, затем ступеньки, ведущие вверх на гранитную набережную, и тут я вижу старичка! Старичок оказался очень маленьким; у него, конечно, не могло быть таких подошв какие могли бы так шаркать ранним утром по асфальту... Это - просто старичок! Чем ниже он спускался - я был на расстоянии нескольких метров от него - тем более он все вырастал. Когда же я глянул ему в глаза, он, сразу стал большим, больше меня, я стал маленьким рядом с ним. Это напомнило мне, что я еще сплю... Маленьким я был - как понял потом потому, что у старичка была цель, он был значительным, а я? -просто стоял!... я стоял маленький... никакой!
Из кармана старого пиджака, наполовину выпав, свисала авоська. Небритая шея старика с седой щетиной проплыла мимо моих глаз. Старичок, очень довольный, взглянул на меня и решил, он - первый покупатель: "Это уж точно!"
Молодой продавец широко улыбнулся.
- Как всегда... - проскрипел старческий голос.
Продавец взял совок - подсачник, и старательно что-то выуживал из ячеи... наконец, он просиял лицом:
- Попалась! - хохотнув при этом.
Лицо старика дернулось, задвигалось: среди морщин проявилась улыбка, и побежала, выискивая уголочек для остановки... Привстав на носочки истоптанных башмаков, он кинулся к рыбе. Парень бросил на весы сазана внушительного и уважительного. Казалось, вместе со стариком улыбается все - и сазан, и парень-продавец, и... Вдруг товар всплеснул хвостом, сбил гири с прилавка. Старик отшатнулся, улыбка улетела с лица, и он сердито прошамкал:
- Убей ее!
Продавец кивнул. Проворными руками подхватил рыбину, бросил на доску. Заученно точным движением он ударил сазана деревянным молотком чуть-чуть повыше стеклянного глаза. Глухой удар. Что-то сквозь тупой звук хрустнуло, что-то в рыбине просвистело тихо и тонко. Она тотчас мелко забилась... Парень перевернул рыбу, повторил удар... последний заставил сазана затрястись мелко, едва уловимой дрожью... Сазан обмяк. Сазан стал послушным. Сазан завис в руке продавца и - засунут в авоську, подставленную старичком...
...Это произошло так стремительно - неожиданно, что я быстрее почувствовал, чем понял - опоздал!.. да... да. Я понял, что опоздал. Меня что-то забеспокоило... Я огляделся. Без всяких переходов, как молния без грома, пришел день. Я проснулся, город проснулся, река проснулась, и колготилась у подножья гранитной набережной. Я еще не знал, что мне делать. Но уже очень хотел что-нибудь делать! Неважно что, делать, делать. Эта суетная мысль затопила меня: промедление отзывалось тоской в груди. "Торопись, скорей, давай!" - крутилось в моей голове, но я решительно не знал, в какую сторону зовет меня этот голос...
Стоял я совсем растерянный и раздавленный: во мне все сопротивлялось бегу, и бежало одновременно. Я заставил себя подняться на набережную. Я вошел в город. Меня подхватила волна спешащих людей. Я невольно поспешил за ними... Постепенно растворилась тоска, так захватившая меня на дебаркадере, потом я успокоился... потом я забыл "Живую рыбу".

1965

Литературный альманах Юрия Кувалдина "Золотая птица", Издательство "Книжный сад", Москва, 2009, 52 авторских листа, 832 стр., переплет 7цб, оформление художника Александра Трифонова, тираж 1.000 экз., стр. 180.