Писатель и академик Владимир Скребицкий, чье творчество я ставлю очень высоко, говорит: "Советская власть сделала все, чтобы стереть писателя Розанова с лица земли. И надо сказать, что это ей удалось и удалось без особого труда. Его не пришлось ни расстреливать, ни травить, ни высылать - он сам умер от инсульта в голодную зиму 1919 года, 5 февраля, в Сергиевом посаде. Отпевали трое священников, в том числе Павел Флоренский. Похоронили в Черниговском скиту на окраине посада, рядом с могилой Константина Леонтьева, близкого ему по духу человека. А дальше все пошло своим чередом: кладбище уничтожили, скит превратили в груду красного кирпича, Флоренского замучили на Соловках - соц.реализм восторжествовал".
Творческие маршруты пересекаются. Сначала нам обоим нужно было побывать у Розанова в Черниговском скиту, а потом уж встретиться в редакции "Нашей улицы". Устное слово улетает безвозвратно, как будто его и не было. Художественный образ всегда символичен, репрезентативен; он единичный знак обобщений, представитель обширных пластов человеческого опыта, социального, психологического. Художник создает знаки, воплощающие мысль, и ее нельзя отделить от них, не разрушив. У мемуариста другой ход, как бы обратный. Он не может творить события и предметы, самые для него подходящие. События ему даны, и он должен раскрыть в них латентную энергию исторических, философских, психологических обобщений, тем самым превращая их в знаки этих обобщений. Исходя из этого, как мне представляется, Владимир Скребицкий прокладывает дорогу от факта к его значению. И в факте тогда пробуждается эстетическая жизнь; факт становится формой, образом, представителем идеи. Романист и мемуарист Скребицкий, в одном лице, как двуликий Янус, начинает с разных концов и где-то по дороге встречается в единстве события и смысла. Так я написал в предисловии к его книге.

Юрий КУВАЛДИН